ЗИ: Знаете, я болела ангиной. И пришла к ней: «Тетя Липа…». Я принесла ей зерна, целую сумку. Она кур держала. Ну, у ней дочка была. Глупая. Ехала с сеном, она сидела на возу на сене – и упала. У нее у самой, у бабушки у этой. И она была не глупая, все делала по дому: мыла, корову доить ходила, на поле, все, ухаживала, печку затопить… Ну, была такая, убогая. Ну, кувырком с телеги-то. Зацепила, протащила… И у меня болит и болит горло, не могу ни глотать, ничего. Она говорит: «Давай, приходи». Я пришла. У ней 8 веретен воткнуто.
С: и на них нитки?
ЗИ: Нет! Пустые. И она мне: «Сиди тихо, закрой глаза». И она вот так вот каждым веретеном по горлу. Сама молитву читает. И вот с тех пор – вот уж больше сорока лет, уж она умерла, эта бабка-то Липа – и ничего. Вылечила ангину. И многим помогали. Даже рак лечат.
С: да? А как рак лечат?
ЗИ: не знаю. Опять заговором каким-то.
ЗИ: а ее хотели посадить.
С: за то, что она лечила?
ЗИ: да, народ бегал от врачей. Она все принимала. Ее хотели посадить. А все деревни в округе – все за нее. Да, все вступились, заявление писали.
С: но говорят, им трудно умирать?
ЗИ: она свое отдала или племяннице, или кому-то. В Савелове. К этой сейчас в Савелово ездят. Только не знаю, где она живет. Не знаю, не знаю. В Савелове.
С: А как зовут, не знаете?
ЗИ: ой, не знаю, как. Мать звали Липа, дочку эту, которая вот была … Катерина. А других я не знаю. И у этой вот, еще у ней дочь была, сын здесь был. Леше ровесник, наверно. Они с ним дружились. Или у племянницы ее, или у дочки сын был. Вот этого я не могу сказать.