[А не рассказывали, что раньше Бог по земле ходил?] Не, не, не, не, не. У нас у Селя́вах жиў старычо́к, чыта́л таку́ю кни́жку толсту́шшую. И говори́л… Вот э́ти-то… жи́знь он представля́л нам вот э́то, как сейча́с: война́ бу́деть, бу́дут лета́ть жале́зные пти́цы, пти́цы жале́зные уклю́неть – челове́к погиба́еть. Полете́ли самолёты – вот э́то ужо́ прилете́ли пти́цы жале́зные. Во, чё с кни́жки он вы́читал нам, что э́то уже́ самолёт – пти́ца жале́зная. Тада́ бу́дут ложи́ться спать муж с жено́й. У́тром жена́ вста́неть, а му́жа нет – нячы́стая си́ла ухвати́ла. А ло… ложа́тся спать, прыхо́дють партиза́ны и беру́ть у партиза́ны, повяли́ у ночь. И́ли не́мцы в полица́и бра́ли. Пры… вот… прышло́ ж тако́е вре́мя. Вот тако́е вот прыдска́зывали, что бу́дут жале́зные пти́цы, бу́деть нечы́стая си́ла хвата́ть люде́й, и чэлове́к… Ян\ы его́ не уничтожа́ють, а живёт, бу́дет жить чэлове́к тот, но не ў хоро́ших усло́виях. На что хоро́шие бы́ли в лясу́ жи́ли партиза́ны у земля́нках. Э́то… э́то мы дожда́ли. И всё мы вспомина́ли того́ старычка́, гърим: «Вот, Андре́й Степа́ныч нам предска́зываў ўсё э́то». И тада́ прыдска́зываў, что бу́дете э́то… ходи́ть, хвута́ть э́тых люде́й у партиза́ны, обира́ть бу́дут люде́й, друг у дру́га хлеб бу́дуть отнима́ть. Бу́дет тако́е ўре́мя, что хлеб бу́дуть отнима́ть друг у дру́га. Ну, прыходи́ли… в… мяшки́ подставля́ють, насыпа́ем – и горо́х, и зерно́, мука́, е́си муку́ забяру́ть, ну, в лясу́ живу́ть, на́до пита́ться. Вот… прых… вот э́то мы дожда́ли. И всё нам, гърим, вот, када́ прыдсказа́л Ива́н С… Андре́й Степа́нович нам. [А что это за книга у него была?] А вот мы ж ешше́ не понима́ли, у шко́лу не ходи́ли, а така́я толсту́шчая кни́жка бы́ла. И куда́ хто деў. Тут война́, как пришла́ война́. И́ли яны́ закопа́ли яе́, у войну́ спря́тали, а хто́-то вы́копав и затаи́л. Не отдаду́т же – не отдаду́ть. Вот. Мо́же, за ту́ю кни́жку кто́-нибудь хле́ба буха́нку купи́л, мо́жеть быть, у то́е вре́мя. Мы ўся́ко гада́ем, вот. [А кто был этот Андрей Степанович?] Ну, ён так быў старычо́к ста́рынький. Мы ходи́ли вот к яму́, то́лько там нам прыдска́зывал, кни́жку э́ту чита́л э́ту. Что бу́деть, вот бу́дут ложи́ться спать вдву́х, просне́тся оди́н. И так вот, усё э́то прыдска́зываў, разга́дываў, что там напи́сано было́. И тада́ говори́л, када́ пры… в… и в… прыдска́зывал войну́, и говори́л, что мно́го люде́й поги́бнеть, и э́то… Усё на́до бы́ло там разга́дывать ка́к-то, и ён э́то понима́л. И мы гово́ря, как то́лько сбу́дется, гърим: «Ўо, ён нам и прыдска… говори́л, ён нам и говори́л». Ўот. А мы ешше́ не стара́лися поня́ть то́лком. Так ска́жеть – а мы… а када́ уже́ пришло́ вре́мя, тада́ и да. Тада́ говори́л, что бу́деть тяжало́. А пото́м бу́дет до́лгое вре́мя молча́ния ужо́… Ну, уже́ ж войны́ нет, до́лго, давно́ уже́, сла́ва Бо́гу, ну ўот. И ён то́же чыта́л и прыдска́зывал, ста́ренький старычо́к был. [А что он предсказывал после этого «молчания»?] Ну от он говори́л, что бу́деть молча́ние, что вой… войны́ не бу́дет до́лго, тада́ бу́деть ти́хо, вот. Пройде́ть вот э́та вой… война́, там не напи́сано у кни́жке, что война́ бу́деть, а там на́до бы́ло самому́ разга́дывать ка́к-то, а ён понима́л, а мы не понима́ли. И вот говори́л, и тада́ бу́дет до́лгое молча́ние, ну уже́ ж до́лго войны́ нет, сла́ва Бо́гу. И ўот… Потераа\ется мно́го наро́ду, говори́л, о́чень мно́го наро́ду потера́_ется. Ўот. Из семьи́, гово́рить, по два да́же чэлове́ка пропадёт и по три. Ну и было́ ж так. И три бра́ли…