[Есть такой праздник – Казанская?] Покро́в?.. Каза́нская… ну, Каза́... отмеча́ют Каза́нскую, и по сейча́с отмеча́ют. [Что это за праздник?] Ну, я то́же, де́вочки, церко́вное я вам… [смеётся] мно́го не расскажу́. [Что раньше на Казанскую делали?] Ну, я… ня всегда́ на э́тих их пра́здниках и прису́тствовала. Ка́к-то ребя́т ра́ньше и… с собо́й не тяга́ли… ра́ньше не тяга́ли ребя́т с собо́й. Ну и хара… характе́рно то, что у нас не́ было це́ркви, у нас не́ было. Э́то, вот, це́ркоў уже́, я не зна́ю, ў како́м году́ тут пос… Я по́мню, что, вот, мушши́на тако́й из Се́бежа ходи́л – Зы́лупа [Зилупе], Ла́твия, он ходи́л пяшко́м, [в] Зы́лупу – на слу́жбу… це́ркоў. [За тридцать километров или больше?] Да… бо… бо́льше, наве́рно, бо́льше наве́рно. [Утром вставал и шел на службу?] Да, да, да. [Соб.: Ничего себе!] И… я чего́ по́мню, что зна́ю, что он сягда́ ма́ме то пилу́ нато́чит, то топо́р попра́вит и́ли топо́р… ну, что́-то помога́л, де́лал. И вот, он не люби́л, что говори́ли: «шиш». И вот, ма́ме он наточи́л пилу́, я ма́ма… «Мам, ходи́ сюда́», – я говр… Она: «Ну, что?» – «Мам, я скажу́: “шиш”, – э́то, чтоб он ушёл, чтоб…», – ну, а она́... деньга́ми не́чего бы́ло дава́ть, она́ про́сто сади́лась, что есть пое́сь… пое́сть дать, яго по… поко́рмит. [Продолжает «диалог» со своей мамой. Реплика мамы:] «Ты что, с ума́ сошла́? Так, хто мне пилу́ нато́чит?», – а я гърю, – «Мам! Да я как на куре́й, а не яму́!» [Смеётся. Реплика мамы:] «Хоть попро́буй! – прут хвата́ет, – сейча́с улети́шь отсю́да!» [Смеётся.] Вот… А что его́ вот э́то вот так… что он не… не переноси́л, что, вот, кто́-то ска́жут: «шиш». Так, я, вот, мно́го кого́ говори́ла, что вот э́то… вот, осо́бенно, вот, церко́ўным таки́м же́ншшинам: «Что́ э́то, – я говорю́, – зна́чит, что он так э́то вот сло́во не переноси́л?» [Смеётся.] Она́ говори́т… Он наточи́л пилу́: «Мам, я скажу́, что шиш…» [Смеётся.] Она́ хвата́ет пру… хворости́ну: «Шича́с [сейчас] же бяги́ к Ли́дке»… [Смеётся.] [… – отвлекаются на бытовой разговор. Вот этот мужчина был православный?] Да, ну… [Он ходил в Латвию в православный храм?] Да, да, да. Там, вот, ма́ма у меня́ померла́, у нас не́ было в се́мьдесят пя́том году́ [церкви], я её в Ла́твии проводи́ла. [Там православный храм?] Да. Х… Правосла́вный храм. Я там проводи́ла яё. Я не переношу́ кади́ла. Ла́дно в Се́беже, меня́ тут зна́ют, а в Ла́твии хто меня́ зна́ит.. знал? Ну, вот, там с ба́бками, пока́ слу́жба… спярва́ слу́жба идёт, а пото́м уже́ про́воды де́лают, ну и… И я вста́ла, раз я прие́хала, я вста́ла. И, вот, э́то он с кади́лом ходи́л, мне, ви́дно, пло́хо. Ба́бка на меня́: «Дочу́шка, вы́йди в колидо́р», – что я, наве́рно, бле́дная была́ и́ли что… Я говорю́: «А ра́зве мо́жно?» – «Мо́жно». Ну, а я пото́м ей задаю́ вопро́с, я говорю́: «А мо́жно я на у́лицу вы́йду?» – «Мо́жно». Вот, и… ви́дно, мне… Ну, я и пото́м, по жи́зни, и да́льше, когда́, вот, истала́ у нас в Се́беже це́ркоў, что… ча́сто я не ходи́ла, но и́зредка, когда́ вот таки́е больши́е пра́здники, то ходи́ла, я стара́лась станови́ться, чтоб где кади́ло ми́мо проходи́ло, чтоб мне яго́ не хвата́ть. Вот что на меня́ так де́йствовало кади́ло?.. Вот… [А почему так?] Не зна́ю… чего́ оно́ на меня́, ну, вот, наэ́рно, сярде́чко не принима́ло, каким\... ну, я ня зна́ю, что… что они́ там жгли… [Не принимало, потому что слишком пахло?] Па́хло, да, па́хло, па́хло, да. А так, вот, вот таки́е, вот, где́-то что́-то, где быва́ло… мне ничего́. И́ли они́ ма́сло, там, и́ли како́е, и́ли что… Что я ня зна́ю, что они́ там… жгут. Вот, не перенош… и по сейча́с я кади́ло не переношу́. [Зачем в церкви кадят?] Ну, э́то как бы освящща́ется, как бы… дурно́й дух убива́ют, чтоб уходи́л… дурно́й дух, остава́лся то́лько хоро́ший. Я так щщита́ю, тако́е вот мне́ние, вот э́то вот.