[А у вас тут не делают никакие подклады страшные?] [ХТА:] Де́лают, де́лают. [ХММ:] Даа. [ХТА:] Нам, нам, когда́ мы здесь жи́ли – это́ вот ма́ма у меня́ щас живёт, а ра́ньше я здесь жила́. [… – рассказывает про переезд в новый дом.] [ХТА:] Де́ло в том, что когда́ мы перее́хали туда́, в э́тот [в другой дом] дом, да? Ўот, мне все на́чали зави́довать: ох, тако́й доми́на – ну да, у меня́ де́вять ко́мнат там. […] Де́ло в том, шо у меня́ там де́вять ко́мнат, ўот. Коне́чно, на́чали все ходи́ть, глазе́ть: ой, да така́я шика́рная кварти́ра, то-сё, пя́тое-деся́тое. Но я стара́лась как пуска́ть: я вот становлю́сь на поро́г, да? Я вот до челове́ка дотро́нулась, ну ўот когда́ со мной челове́к здоро́вается, я дотро́нулась до челове́ка, я уже́ зна́ю: пусти́ть его́ и́ли нет. Потому́ что е́сли челове́к идёт с плохо́й наме́ренностью ко мне, я чу́вствую дрожь. Она́ меня́ сра́зу пробива́ет, понима́ешь? Ўот. Когда́ я чу́вствую, что от челове́ка идёт тепло́, я э́того челове́ка в дом могу́ пропусти́ть. Ўо. Но э́то быва́ет не всегда́. В основно́м, у нас лю́ди здесь за́вистливые, стара́ются друг дру́гу напа́костить. Э́то село́ о́чень стра́шное, е́сли че́стно сказа́ть. [Да?] О́чень стра́шное село́. Здесь ве́дьма на ве́дьме ра́ньше была́ и ве́дьмой погоня́ла. [ХММ параллельно говорит о том, что в Москве ведьм гораздо больше.] [ХТА:] Де́ло в том, что сейча́с, сейча́с, на да́нный моме́нт, у нас в Спиридо́новке, у нас в Спиридо́новке, нас с ма́терью, нас с ма́терью называ́ют са́мыми гла́вными ве́дьмами. Потому́ что кто бы ни стара́лся нас уничто́жить, нас никто́ не взял. Когда́ мы здесь жи́ли, нам подла́живали и иго́лки под крыльцо́. [Обычные иголки?] Берётся иго́лка… Ко мне пришёл оди́н челове́к, посиде́л у меня́ на крова́ти. [ХММ:] Жара́. [ХТА:] Я че́рез два дня сижу́, по одея́лу так ни с того́, ни с сего́ ду́маю: дай погла́жу одея́ло. Одея́ло гла́жу – раз! Что-то уколо́ло. Не по́няла. Я второ́й раз – оп! Опя́ть уколо́ло. Я – раз! Нашла́. Выта́скивать – ага́! Шве́йная иго́лка с ни́ткой с чёрной. Она́ не вытя́гивается. Я дава́й распа́рывать пододея́льник, одея́ло, а у меня́ от тако́й клок ва́ты, обмо́танный по́лностью вот так ни́ткой, как бу́дто его́ взя́ли и заши́ли снутри́. [Соб.: Ничего себе!] Ну я его́ аккура́тненько вот так вот но́жницами вы́резала, перча́тки оде́ла, на сово́к положи́ла, прихожу́ к ма́тери – у меня́ мать жила́ напро́тив. Прихожу́ к ма́тери, гърю: «Мам, – г\ърю, – так и так, – гъ\рю, – нашла́ иго́лку, – гърю, – у одея́ле». Она́ гърит: «Да я по́няла, – гърит, – мне сёдня так пло́хо бы́ло». Я гърю: «Чё де́лать?» Она́ гърит: «Ну в двена́дцать часо́в но́чи пойдём на перекрёсток». Ну я-то уже́ зна́ю э́ту ерунду́. Мы выхо́дим на перекрёсток, на совке́ её выно́сим, ло́жим на перекрёстке, где у нас остано́вка, у нас же как раз идёт четы́ре у́лицы. Высыпа́ем сс соўка, ма́мка то́ка спи́чку поднесла́... Де́вочки, тако́е ощуще́ние, что его́ обли́ли бензи́ном вот э́ту вот всю ерунду́. И оно́ на́чало стре́лять, таки́е и́скры лете́ли, как будто пета́рду подожгли́. [Соб.: Ого!] Понима́ете? Ма́мка сказа́ла: «Дочь, к тебе́ три дня бу́дет ходи́ть же́нщина». Я гърю: «Мам, я по́няла». Три дня хо́дит ко мне сосе́дка, и́менно под ве́чер, када́ магази́ны закрыва́ются все: «Дай хле́ба, дай со́ли». Я гърю: «Не́ту». Что вы ду́маете: она́ че́рез три дня слегла́. [Умерла?] Нее, она́ пое́хала к ба́бке, её ба́бка отде́лала, ўо. Пото́м че́рез ме́сяц мы нахо́дим под крыльцо́м яйцо́ кури́ное. Ми́ша гърит: «Да не могла́ туда́ ку́рица зале́зть, там снести́сь». Я гърю: «Не смей тро́гать рука́ми». [Сырое?] Да. [Обычное или меньшего размера?] Обы́чное, как поло́жено. [ХММ:] Да обы́чное. [ХТА:] Мы кочерго́й его́ на сово́к вы́тянули, с ма́мкой опя́ть в двена́дцать часо́в но́чи пошли́, опя́ть то́лько подпали́ли – бля́ха, тако́е ощуще́ние, что салю́т взорва́лся. [ХММ:] Мне про́сто ня да́ли. Я б сде́лал на смерть, на́ хуй. [ХТА:] Ўот, понима́... М… Ми́ша у меня́ мо́жет сде́лать в обра́тку, но мы не да́ли с ма́терью. [ХММ:] Кто де́лал на хуй… [ХТА:] Я гърю: «Нельзя́, – гърю, – Миш, нельзя́!» [ХММ:] Обра́тно. Да хва́тит. [ХТА:] «Пусть она́ луч\ше перему́чается», – гърит. Но она́ поймёт, что нельзя́ э́того де́лать. [ХММ:] Да. [ХТА:] Ўот. На тре́тий раз она́ нам подложи́ла яйцо́ в гря́ды. [Все та же?] Сосе́дка моя́. [А во второй раз она за хлебом тоже приходила?] Даа. Ўот, но када́ она́ на тре́тий раз подложи́ла, Ми́ша уже́ не вы́держал, он, коне́чно, сбарагу́зил [барагу́здить] одну́ ерунду́, и у неё муж в ито́ге слёг и че́рез год у́мер. Э́то передало́сь му́жу, а не ей. И вот с тех пор она́ переста́ла нам де́лать. [ХММ:] Ня бу́ду говори́ть. Я пошёл споко́йно поговори́л, всё. [ХТА:] Она́ переста́ла нам де́лать, понима́ешь? Ўот. [ХММ:] Попроси́л: «Дай ру́ку». Она́ подала́ ру́ку, ну всё_: она́ [нрзб.] дала́ ху… на хуй. [ХТА:] А де́ло в том, что нам де́лали… [ХММ одновременно:] Она́ ле́вую дала́, всё. [ХТА:] Нам де́лали, нам о́чень си́льно зави́довали. [ХММ:] Гърю: «Что ты передава́ла?» Одно́ сказал: кто пе́редал… [ХТА:] Нам о́чень си́льно зави́довали, как мы с му́жем жи́ли. [ХММ:] «Шо ты… шо ты передава́ла, пусть тебе́ обрати́ться наза́д». Оборва́л. [ХТА:] Хотя́ мы с ним уже́ два́дцать два го́да вме́сте живём. [ХММ:] Ну… жале́ю, жале́ю. А мужи́к – во, по-мо́му [Показывает большой палец.]. А мужи́к хоро́ший был.