[Старообрядцы у вас здесь есть?] Нет. [И не было?] Не. [Ничего не рассказывают про них, чем они отличаются?] Хто их зна́е… Ра́нше, ра́нше ходи́ли яки́ись две, таки́е молоды́е, д… так яны́ тако́е нясли́, яки… яки́ись кни́жки дава́ли, я пра́вда и узяла́, да д… уже́ спали́ла ету́ю кни́жку. И т… трэпу́знят, вот: «Пры́дет моя́ ма́тка, вот, пры́дет тво́й ўнук, вот бу́дя жи́ў», – ой, я слу́хала, слу́хала, говорю́: «Де́ўки, отвали́те от мене́. Хто прии́де с того́ све́ту? Де́ўки, шо вы ку... мозги́ мне забива́ете… Ну хто прии́де… Внук мой прии́де с того све́ту? – ну, малы́й внук\ умёр, два ме́сяца, – так он пры́де, – кажу́, – с то́го све́ту? Отвали́те, – кажу́, – пожа́луйста». И бо́льше, и их, ви́дно, погоня́ли, и яны́ не ста́ли ходи́ть, а то пры́дут, и тут компоси́ровать мозги́ людя́м. Вон тый пры́де, вон тый пры́де… Я говорю́: «Ну, хто пры́де? Ну хто пры́де? Бога́то, хто прыхо́дит с того свету? Ну, поду́майте, бога́то, хто прышёў? Ну? Ну, – кажу́, – хо́дите, мозги́ компоси́руете, говорю́, де́ўки, не ходи́те, и не компоси́руйте мозги́. [У вас не рассказывают, какой он, тот свет?] А чёрт яго́ зна́е, яны́ же, ён, не зна́ю, яки́й тый свет, ну яго́, яки́й тый свет, ёй он, тый свет, мо́же, и ё, мо́же и нема́. Ну хто, ну хто прышёў с того́ све́та? Никто́, никто́. С того́ све́ту нихто́ не прышёў и не пры́де. Прах пошёў, як каза́ў тэй, роди́ўся, як каза́ў оди́н: «Ўста́улю Его́ру зу́бы», – а ён говори́: «Не, ня бу́ду ўставля́ть зу́бы» – «Чаго́?» – «А, я роди́ўся без зубо́ў и помру́ без зубо́ў». [Это кто сказал?] Ну, дед оди́н. [Когда умирал?] Ну, проп… да не умира́у, пр… зу́бы пропа́ли зу́бы у яго́. Ане́ ка[\жу]т: «Ну, чё, ты б… ня бу́дешь ра́зве сабе́ зу́бы ўставля́ть?» А ён говоре́: «Хм, а на что яны́ мне́ тяпе́рь? Я роди́ўся бяз их и помру́ бяз их… Ну на шо оны́, – ка́же, – мне тяпе́рь?» Так что… [Еще нам рассказывали, что есть какие-то штунды?] А, дак, э́то, вон, у Карпи́лоўке. [А кто они?] Лю́ди, то́льки ж яны́ по-сво́ему живу́ть. Яны́... яны́ живу́ть так, как и мы живо́м, то́льки что ж яны́ уже́ як это́. […] Яны́... ты не за… за́йдеше к яму́, каже́ть, у ха́ту, но яны́ табе́ не даду́т из той кру́жки напи́ться, где… иде́ оны́ пью́ть, вот так. [А почему?] Потому́ шо не даду́ть. Мы, у н… я мяне́ была́ тётка-шту́ндка, штунди́стка у Карпи́лоўке, дак мы зае́хали с бра́том, у больни́це ма́мка ляжа́ла, мы зае́хали с бра́том, и она́ нам да́же ха́ты не откры́ла, двяре́й. Ба́чим, что ў окно́ мо́лится, у их… у и́хней ико́ны, а таки́я… бума́жки нарысо́ўанные там ак… И она́, ба́чу, мо́лится, и не пусти́ла нас да́же у ха́ту, не дала́ да́же нам пое́сь, так. [А что за бумажки?] Ну, ико́ны ви́дели и… у нас же ико́ны яки́е, во, ў ра́мочках, а у их ви́дели плака́тами таки́ми. [А что там нарисованно?] А Бог их зна́е, спра́шивай ты мяне́, е́си мне тады́ было́, мо́же, годо́ў шесть, сем дак. [То есть, это давно было?] Дауно́, яна́ уже́ уме́рла. Давно́. [А евреи у вас есть или были?] Нема́. [И не было?] Не было́, жидо́ў у нас нема́, нема́.