[А не говорили, что можно сделать, если у человека эпилепсия или, как её ещё называют, падучая?] Э́то стра́шная боле́знь. Ну говоря́т вот, когда́ начинае́т… Я ви́дела, как челове́ку пло́хо. Он теря́ет созна́ние. Осо́бенно в Ла́твии мно́го таки́х. Я внача́ле не зна́ла, что… Ну девчо́нками тогда́, учи́лись, всё. Шла же́нщина, упа́ла. На́чало её бить. У неё сра́зу ру́ки де́ржут и всё, чтоб она́... она́ ничё не по́мнит. Ну говоря́т, накрыва́ют вот э́тим чёрным платко́м и́ли в чёрное одея… э́тим, пла́тье накрыва́ют, вот э́то всё. [Чёрной тканью какой-то?] Да, чёрной. Вот э́то всё остана́вливает. Ну я не ви́дела. Ну ещё чита́ют, когда́ вот так челове́ка бьёт. Де́ржишь и гов… «О́тче» прочита́ешь и говори́шь: «А́нгел-храни́тель с небе́с, царём небе́сный, рабы́ бо́жей как её и́мя да́нный, помоги́ ей, что́бы, мол, всё э́то прошло́. Ну в го́ре, в ра́дости, всё. А враг Сатана́, отступи́сь от ра́бы бо́жей, и́мя её. На ней есть госпо́дний крест, на кресте́ три а́нгела: Лука́, Марка и Ники́та-му́ченик. За нас му́ку му́чатся и Го́споду Бо́гу мо́лится». Три ра́за, всё, челове́к успока́ивается. [Эта молитва специально для такого случая или вообще защищает?] Вообще́ когда́ пло́хо челове́ку, угу́. Ну в э́том слу́чае, потому́ что мне пришло́сь… Пришла́ ко мне же́нщина. Я не зна́ла, что с ней так. Щи ку́шали, поку́шали. И всё, я чай поста́... Я гърю: «Что бу́дешь, чай пить и́ли ко́фе?» Она́ г… молода́я же́нщина, гът: «Чай». Я смотрю́, чё-то у неё глаза́ ка́к-то всё и что́-то с ней ста́ло твори́ться. Она́ встаёт, идёт. Я ви́жу её, говорю́ э́то: «Что вы де…» Она́ так мне э́то… Я её… на́чала чита́ть «О́тче наш», ви́жу, что э́то всё. И стра́шно. Така́я она́ сы́льная ста́ла, ну в о́щем уже́... И я её успоко́ила, всё, прочита́ла. И гърю: «Го́споди, ну помоги́, всё». И… Ну до́лго, наве́рно, мину́т три́дцать и́ли со́рок проходи́ло. Ну всё прошло́, всё. А пото́м я говорю́: «Вы по́мните, что с ва́ми бы́ло?» Она́ гът: «Не, не по́мню». А я гърю: «С ва́ми тако́е быва́ет?» Ну, я гърю: «Вы говори́те, не стесня́йтесь». Она́ сказа́ла, что да, быва́ет. Гърит… да́же в друго́й раз ско́рая… иду́ и уже́ ско́рая по́мощь кто ви́дит, что челове́ку пло́хо. Я гърю: «Ну ва́м-то на́до лечи́ться». Вот. На́до лечи́ться. Я гърю: «Вы ходи́те бо́льше в це́рькву, бо́льше ходи́те в це́рковь». И вообще́, я говорю́: «Вот постара́йтесь, что́бы со́рок раз по́сле де́сять ве́чера, со́рок раз чита́ть «О́тче наший» и сто пяссят раз чита́ть «Богоро́дицу». Сто пяссят раз. Не то́лько оди́н раз, а чита́ть и чита́ть, пока́ не помо́жет. Тогда́ и в жи́зни, и во всём помога́ет. Э́то то́чно. Когда́ у меня́ с ребя́тами неуря́дица была́, вот э́то всё. Я чита́ла. Они́ ложа́тся спать, я чита́ла. «О́тче наш» чита́ла. Зажи… друго́й раз зажига́ла свечу́, а друго́й раз – не. Когда́ как. Друго́й раз впотьма́х, что́б они́ спа́ли, я э́то всё чита́ла. [Получается, подряд сорок раз надо?] Со́рок раз. Вот прочита́ла оди́н раз «О́тче на́ший» – перекрести́ться. Второ́й раз прочита́ла – перекрести́ться вот так. Со́рок раз. А пото́м чита́ешь: «Богоро́дица-де́ва ра́дуйся! Благода́тная Мари́я, Госпо́дь с тобо́й. Благословлёна ты в жёны. Благословлён плод, чре́во твоё. Я́ка Иису́са Христа́ родила́ во спасе́ние душ на́ших. Ами́нь». Вот п… сто пясся́т раз. А вы… я вам там… э́то… вот э́то сто пяссят раз. Э́то то́чно. [А почему именно сто пятьдесят раз?] Ну вот не зна́ю, почему́-то.