[Когда СВИ училась в 4-м классе, ее с одноклассниками отправили в колхоз.] Там убира́ли карто́шку, ну, в о́бщем, всё. Ну и нас ста́вил… был у нас преподава́тель – Алекса́ндр Алекса́ндрович Ци́лькин – ну, в о́бщем, по кварти́рам, председа́тель, всё… И привели́ нас, пять де́вочек, что́бы… А у нас в основно́м кла́ссы бы́ли – де́вять девчо́нок, а остальны́е мальчи́шки [нрзб.]. И привели́ к одной же́нщине. Она́ така́я высо́кая, симпати́чная [?], и сказа́ла: «Никто́ мне не ну́жен, и да́же бли́зко». Ну, а преподава́тель и говори́т: «Де́вочки о́чень хоро́шие». Э́то бы́ло в четвёртом кла́ссе когда я учи́лась, ну, в о́бщем [нрзб.]. [В каком году?] Э́то бы́ло, щас скажу́ в како́м году́... та́к… в пися́т пе́рвом году́, вот. Ну, и когда́ мы ста́ли всё, там полы́ намо́ем, воды́ принесём, карто́шку… ну, в о́бщем, девчо́нки бы́ли приу́чены все по-друго́му, и одна́ – ко́сы у неё бы́ли вот та́к, ни́же по́яса, две косы́, вот, и она́ нам откры́ла э́ту та́йну: оказа́лось, она́ вну́чка э́то… а, там Двори́ще [деревня недалеко от Себежа] у нас, в четвёртом кла́ссе там есть… о ней напи́сано: вот, бы́ло… а жила́ дворя́нка. Она́ о́чень издева́лась над крестья́нами, о́чень, всё. И вот, э́той дворя́нке, э́то, присни́лся сон. В о́щем, не сон, а яви́лас ей… яви́лась ей Каза́нская Бо́жья Мать и говори́т… и Спаси́тель, Ису́с Христо́с. И говоря́т ей: «Вот, на Каза́нскую постро́й це́рькву, – указа́ли ей э́то ме́сто, где́ вот це́рькву стро́ить. – Постро́й ты э́ту це́рькву. Вот и… постро́ишь, тогда́ тебе́ то́лько твои́ грехи́ поже… простя́тся. Отту́да пойдёт не вода́, а слёзы людски́е», – ско́лько лю́дям она́ принесла́ го́ря. Ну, и она́ легла́ спать – с… ей на втору́ю ночь сни́тся: мол, а то опозда́ешь, не успе́ешь. А Каза́нская у нас бу́дет двац пе́рвого ию́ля. Ну, в о́шшем, она́ всё с… организова́ла и постро́ила. И постро́ила как ра́з она́ зако́нчила двадца́того. Вот. Двадца́того там никако́й воды́ не́ было. И отту́да, из-под э́той часо́вни, пошла́ вода́. Пошла́ вода́. И на исто́чник… [… – отвлеклась на разговор с подругой] из… из-под часо́вни. И вот после э́того начала́сь война́ – та… там бы́л кирпи́чный заво́д, после войны́ рабо́тал. И же́нщина там жила́ – я её ви́дела [нрзб.]. В Ферга… когда́ я вы́шла за́муж, я жила́ в Фергане́. [В Фергане?] В Фергане́ [нрзб.]. Э́та же́нщина – тётя Мару́ся – она́ всегда́ приежжа́ла. И что я хочу́ сказа́ть – она́ мне рассказа́ла: она́ рабо́тала на э́том… до́чка у неё и сын рабо́тал на заво́де на кирпи́чном. И она́ осле́пла, када́ ей сообщи́ли, что муж… муж у неё поги́б. Всё, она́ ста́ла слепо́й. Ну, ей яви́лась Бо́жья Мать Каза́нская [нрзб.] и сказа́ла: «Иди́ на э́ту святу́ю воду́», – там ме́тров три́ста, наве́рно, тя́жесть [?]… расстоя́ние бы́ло идти́, а до́чка ей говори́т: «Мам, я тебя́ доведу́». Вот, она́ легла́ спать, ей Каза́нская Бо́жья Ма́ть обра́тно яви́лась и сказа́ла: «Без вся́кой по́мощи. А е́сли бу́дет по́мощь – тебе́ не помо́жет, ты [нрзб.]». В до́ждь [нрзб.]. В о́шшем, в дождь она́ шла с па́лочкой, где, гът, ползла́ – тропа́ там была́. В о́шшем, пришла́, ка́к раз она́ нау́тро [?] услы́шала во́ду, раз, два, и на тре́тий раз, када́, ну, она́ с моли́твой, и она́ прозре́ла. И ви́дела [?]: со́лнце всхо́дит и ака́ции цвету́т. И по́сле того́ она́ уже в Се́беже не жила́ [?]. Она́ жила́ в э́том, в Новосоко́льника́х. И вот, она́ всё вре́мя приежжа́ла была́ за… за водо́й. Прие́дет она́ – заходи́ла к мое́й ма́ме. А ма́ма [нрзб.] [...] И вот после э́того, вот, мно́го приежжа́ло люде́й. О́чень мно́го. И одна́жды… а мы во́ду бра́ли отту́да [СВИ жила недалеко от источника], с э́того, с исто́чника. Коромы́сло э́то бра́ли [?]. [...] Ну, в о́щем, получи́лось так: я ра́но у́тром – ну, потому́ что ле́том о́чень мно́го наро́ду, ну вот, что, и прие́хал мущи́на. Ну, лет так со́рок мущи́на. Вот, он гът: «Мо́жно наберу́?» Я говорю́: «Хорошо́». Он стал, помоли́ся, всё я смотрю́, а он гът: «Вы э́ту во́ду на пи́щу употребля́ете?» Я говорю́: «Да». – «А с о́зера не берёте?» Я говорю́: «Нет». – «А коло́дцы есть у вас?» Я говорю́: «Нет». А я… а он и говори́т: «Я сюда́ приежжа́ю, потому́ что где́ я то́лько…» – он был вое́нный, ока́зывается, живёт… (ща́с он живё… жив или нет – не зна́ю) в Опо́чке, ну, шеся́т киломе́тров от Се́бежа: «То́лько мне вот э́та вода́ помогла́». У него́ отказа́ли по́чки, у него́ вобще́, в Швейца́рии у него ро́дственники собира́ли де́ньги в Швейца́рию его́ отправля́ть. Вот э́той водо́й исцеля́лся. А пото́м у меня́ двою́родна сестра́ приежжа́ла с Сове́тска. Ну, она́ ещё тогда́ са́дик, ходи́ла в э́тот, в са́дик, у неё глаза́. Ви́дно им плате́нцем вы́терли эт… этим в са́дике, и у неё глаза́ гнои́лись всё. Ма́ма дава́ла ей небольшу́ю кру́жечку, как она́ встава́ла: «Тань, беги́ туда́». И вот она́... бы́ла ме́сяц или ско́ко, и она́ ста́ла хорошо́ ви́деть, и по сего́дняшний день ви́дит. Та́к что э́тот коло́дец о́чень мно́го исцели́л. А потом\ одна́жды я как раз перед Каза́нской, [нрзб.] на Каза́нскую: когда́ закрыва́лась грани́ца на́ша, вот, закрыва́лась грани́ца (я уже́ с Ферганы́ находи́лась зде́сь), понима́ете: о́чень мно́го шло маши́н, маши́н, мо́жет, два́дцать о́чередь [к источнику]. И почему́... я́-то уже обра́тно уже́ с коромы́слом несла́ во́ду: сто́лько мно́го цыга́н! Они та́к преклоня́лись, так пе́ли моли́твы! Все пришл… ста́ли на коле́ни, все они́ моли́лись. Я подожда́ла, пока́ э́то всё ко́нчилось, се́ли в маши́ны, уе́хали в сто́рону Литвы́ [?], так что [?] коло́дец – вот та́к. [Вам рассказали историю про колодец, когда вас возили в колхоз?] В э́то вре́мя, ког… ну, в о́щем, рассказали – я уе́хала в… в э́то. В пися́т пе́рвом году́, не пися́т второ́м. [Вода стала бить, после того как была построена часовня?] Не, вода́, вот, вот э́то и есть, др… дворя́нки вот э́та вну́чка нам рассказа́ла. А почему́ она жива́ оста́лась – э́то же всё… А вот она́ оста́лась жив… Но у неё ико́ны, всё было в до́ме, и относи́лась она́ п… к нам пото́м о́чень хорошо. Вот э́то она́ рассказа́ла. [Воду все равно, когда брать?] Ну… в любо́е вре́мя, лю́ди всё вре́мя беру́т. А ра́ньше, вот, когда́ бы́л у нас [нрзб.], крест стоя́л, уже когда́ снесли́ часо́вню, всё, а у нас бы́ло э́то… э́тот, дья́кон, был до э́того, ещё по́сле войны́ был Ки… Кири́лл. Вот, он был дья́коном до войны́, и он сошёл с ума́. Но он всё вре́мя ходи́л на исто́чник в пра́здники чита́ть всё. И он… вот э́та тётя Ма́ша, вот, которая была́ слепа́ – она́ за ним уха́живала и увезла́ его́ в Новосоко́льники. Что пото́м, как, что – не зна́ю. Был ст… Кири́лл. [Что за Кири́лл?] Свяще́нник… ну, в о́шшем, Кири́лл, дья́коном… [Тут, в городе?] Ну, в Се́беже был, и война́ пришла́ – ну он как давле́ние [?] на́чало, он сошёл с ума́. Вот, когда на́чали, он со… пе́сни э́ти… ну, он г… так, все моли́твы знал, но факт, что, в о́шшем, что́-то в нём тако́е происходи́ло. [Он как-то странно себя вел?] Нет, когда́ война́ на́чалась, от э́того, что он чита́л, сошёл, что вот, фаши́сты напа́ли, а… Вот, тако́й он по́сле войны́ был, о́чень мно́го, ну, вот эт-э́то, тётя Мару́ся, которая бы́ла свята́я, яви́лась Каза́нская Бо́жья Мать. Но Каза́нская Бо́жья Ма́ть о́чень мно́го помога́ет. О́чень. [У вас в церкви икона Казанской висит?] Где? Да, Каза́нская, с ле́вой стороны́. [К ней приносят подношения (кольца, цепочки)?] Где, да, да. Но Каза́нская о́чень помога́ет. Ли́чно мне получи́лось, когда внук полу… ну, в о́шшем… Ва… Ва́ня. Он учи́лся всё вре́мя, всё хорошо́, и в э́том… в восьмо́м кла́ссе, в о́шшем, ему́ бро́сили запи́ску на па́рту. [Ваня – это..?] Мой вну́к. [Внук?] Да. Ему́ бро́сили запи́ску, ну, ребя́та есь… он раскры́л, а учи́тельница ещё учи́лась в институ́те, Еле́на Валенти́новна. Она подошла́ и взяла́ эту запи́ску и посчита́ла, что э́то Ва́ня написа́л. Она́ как педаго́г она́ должна́ была по э́тому определи́ть… [По почерку?] По по́черку. Ну, она всё. И вот, Ва́ня уже учи́лса в восьмо́м кла́ссе, и чего́ вы ду́маете: пе́рвая че́тверть, втора́я, тре́тья – всё норма́льно. В четвёртой че́тверти ста́вят по ру́сскому, по литерату́ре ему дво́йку. И ста́вят по матема́тике дво́йку и оставля́ют его́ на второ́й год. Ну там… а Ни́на Ива́нна сва́тья [?], рабо́тала в архи́ве – Ко́йкушко [? – 00:10:54,687] Ни́на Ива́нна. Вот, всё. Я говорю́: «Нет, я та́к не оста́влю». Я на́чала у Ва́ни спра́шивать, ка́к он стихотворе́ние, ка́к он чита́ет – всё. Но с ним по матема́тике занима́лась специа́льно учи́тельница. Мы ей плати́ли, она́ занима́лась. У него́ по матем… Вот, а она́, э́та Еле́на Валенти́нна, пое́хала в институ́т на э́тот… ка́к вам сказа́ть, ну, учи́ться сдава́ть экза́мены. Я, в о́шшем, написа́ла пети́цию таку́ю, что непра́вильно поступи́ла, и я… и э́то… и говорю́: Го́лубева была́ дире́ктор. Я говорю́: «Я́ так не оста́влю. Вызыва́йте коми́ссию, дава́йте его́ проверя́йте. Я не согла́сна: ка́к это та́к?» А за́вуч и говори́т… Я говорю́: «Я пойду́ к Афана́сьеву Влади́миру Васи́льичу», – в администра́цию, глава́ администра… – «Ну, иди́те туда́, – они ста́ли раз… разгова́ривать: – Иди́ туда́ и туда́, и его́... пусь он даст указа́ние, что [нрзб.] зако́нчил де́вять кла́ссов». Понима́ете – во стоя́т и… Я говорю́: «Вы та́к со мной не разгова́ривайте. Та́к вы со мно́й не разгова́ривайте. Вы́ же педаго́г. Все… педаго́ги». Ну, и получи́лось так: Ва́ня, конеш… То есть Ни́на Ива́нна: «Валенти́на Ива́нна, не на́до». Я говорю́: «Нет, пусь други́м бу́ът нау́ка. Что́ это тако́е!» Ну всё, назна́чили на… когда́ бу́ът проверя́ть. Мы с Ва́ней зашли́ в це́рькву, в… в на́шу туда́, в Тро́ицку, взя́ли све́чи, подошли́, я гърю́: «Проси́ Каза́нскую Бо́жью Мать, чтоб она́ нам помогла́». Поста́вили све́чи, попроси́ли, и он пошёл. И чем кре… и предста́вьте: он сдаёт ру́сский пи́сьменный на «четы́ре» – ста́вят «три с плю́сом». Всё. В о́шшем, вс… вы́шли отту́да – всё, назнача́ют ему́ литерату́ру. Мы обра́тно идём в це́рькву, обра́тно ста́вим, обра́тно… – сдаёт на «четы́ре». Всё. Оста́лась матема́тика. Вот. Оста́лась матема́тика – я встреча́ю э́ту учи́тельницу и говорю́: «Вот, Ни́на Васи́льевна, вот Ва́ня зна́ет на твёрдую тро́йку? Вы́ же с ним занима́лися?» Она́ гът… Я говорю́: «Ну вы скажи́те». И подхо́дит вто… которая А́лла. Я говорю́: «А вот вы ска… ка́к это та́к: у него́ было «четы́ре», «три» всё, и ка́к это вы в четвёртой че́тверти поста́вили ему дво́йку и э́то?» Она: «Меня́... меня́ попроси́ла Еле́на Валенти́новна». Я говорю́: «Ка́к это так?» В о́бшшем я́ ему́ сказа́ла: «Подём вме́сте». Но не… а када́ он сдава́л вот э́ти экза́мены, их шесть челове́к у него́ принима́ли. Понима́ете? Шесть челове́к – бы́ло пять педаго́гов и э… был э́тот… э́то… э́тот, ка́к её... Врач, который не́рвы э́то… ка́к же, я за… [Психиатр?] Да, психиа́тр был врач. Они́ ду́мали, что он не вы́держит: психнёт или чего́. И когда́ на́чал он матема́тику… матема́тику, я пришла́ полдевя́того – Ва́ни уже до́ма не́ту. И Ни́на Ива́нна гърю́, а пе… гъри́т: «А пришли́ педаго́ги за ни́м, тро́е». Для чего́ всё? Я пошла́ в шко́лу [нрзб. – 00:14:25,919], и в о́щем, он сдал матема́тику на «четы́ре». Вот, та́к что Каза́нская Бо́жья Мать помога́ет от и до́. [… – разговор переходит на другие темы, потом возвращаемся к источнику: во время войны к источнику ходили?] Ходи́ли. Но во… он был уже разо́бран, всё, но лю́ди и по́сле войны́: крест поста́вят там, ико́ну, э́то, полоте́нце – приду́т администра́ция, заберёт всё, но всё равно́ ходи́ли, осо́бенно на Каза́нскую (два ра́за в год Каза́нска) – всё равно́ лю́ди ходи́ли, хоть и но́чью, но моли́лись. [И зимой ходили?] И зимо́й ходи́ли. [Сейчас бывает туда крестный ход?] Вот, бу́ът в воскресе́нье [на Казанскую, 21.07]. [...] [Там все недавно реконструировали?] Ну, её, да, сде́лали… там сде́лали купа́льню, там на Креще́ние вот лю́ди… в о́шшем… на про… позапро́шлый год я сама́ ходи́ла туда́ купа́лася на Креще́ние. [На Крещение?] Да. [Дорогу к нему чистят?] Ч… чи́стят. Я зна́ю, что вот на Крешче́нье, когда́ вот с ю… я е́сли туда́ не иду́, я раздева́юсь го… раздева́юсь го́ло-на́голо и – живу́ там, недалеко́ от исто́чника – на снегу́ поваля́юсь и сла́ва Бо́гу. [Просто на снегу?] А? [Просто на снегу перед домом?] Про́сто до́ма. Получи́лось – Тама́ра, белору́ска уже́... ещё как и [?] до́чка моя́ вот жила́ – уж Та́ни не́ было – я ничего́ ей не сказа́ла, взяла́ э́ти, сапоги́ без э́того и э́тот, ночну́ю руба́шку взяла́ и шу́бу. Вы́шла на… а гололёд тако́й был – она́ смо́трит на меня́, посчита́ла, что я с ума́ сошла́. Я шу́бу снима́ю, э́то снима́ю и э́тот всё. Она́ гът: «Ты чё?» – говори́т. А я́ говорю́: вот та́к и так. Я говорю́: «Дава́й раздева́йся», – пока́ она… – «Ой стра…» Я говорю́: «Ничего́, после э́того тепло́ и хорошо́. И не ка́шляю». Та́к что… вот.