[Ранее разговор шёл на другие темы. ВА неожиданно начинает рассказывать:] Вот э́та це́ркоў, кото́рая, да? [Показывает на храм Святой Троицы] Она́... покра́шена… по моему́ э́тому… сну. [По вашему сну?] Да. [Это как так?] Ну вот был како́й-то церко́вный… Не запи́сывай! [Обращается к собирателю с диктофоном.] Был како́й-то церко́вный пра́здник, да? Все ушли́ туда́. Она́ ж не та́к была́ покра́шена, она́ с… совсе́м по-друго́му был… А я оста́лся до́ма и лёг спать. Вдруг… просы́... глаза́ открыва́ю, пе́редо мной стои́т тако́й мужи́к, как в оде́ждах, не оде́ждах, ну бе́лых таки́х. И гът: «Чё ты спишь? Иди́, пра́здник, вот там лю́ди все». Я гърю́: «Я ж не крещёный». – «Иди́-иди́!» Ну я ушёл. Оде́лся, пошёл ту… и он ря́дом идёт. А толпа́ была́ хоро́шая там. Зна́чит… он гърит: «Подними́ ру́ки вот так». [Поднимает прямые руки над головой.] Ну я подня́л. И вот как э́ти вот [имеет в виду купола]… все как засия́ли… а не́ было ещё э́тих золоты́х, ничё. [А какие были?] А бы́ли кра́сные каки́е-то. Я, зна́чит, всех толка́ю, гърю: «Смотри́те, смотри́те, как краси́во!» Они́ гърят: «Алекса́ндрыч, ты [издаёт свист и крутит пальцами у виска]… Чё там краси́во, темно́ круго́м?» Я э́того мужика́ спра́шиваю: «Слу́шай, почему́ я ви́жу, а они́ нет?» Он гът: «Придёт вре́мя и ты расска́жешь». Прошло́ го́да три. Я ти́хо, споко́йно пошёл за буты́лкой во́дки. Там у нас магази́н был. Иду́... стои́т ба́тюшка Пётр на доро́ге и говори́т: «Алекса́ндрыч! Вот как её раскра́сить?» Я гърю: «Слу́шай! Ты спроси́л, я тебе́ расска́зываю». И я ему́ рассказа́л. И он так сде́лал, так как… бы́ло в моём сне. [А как вы думаете, что это за мужчина у вас во сне был?] А э́то, скоре́е всего́, мой како́й-то… а́нгел-храни́тель. Потому́ что у меня́... я по свое́й жи́зни сто́лько э́тих, ну… сто́лько раз во вся́кие ситуа́ции попада́л, и он всегда́ меня́ выта́скивал. [Ой, а какие ситуации?] Ну я пять раз тону́л – не утону́л. Меня́ отка́чивали. Зна́чит, то́ком меня́ – быды́м! Ма́ленький был, вот сюда́ в ладо́шку – тиськ! [Показывает на ладонь.] Очну́лся я че́рез три дня. Я уже́ лежа́л на столе́, меня́ собира́лись хорони́ть. А я гърю: «Мам, а чё ты пла́чешь?» Она́ гът: «Ах, ты, па́дла, живо́й!» И она́ мне ве́ник облома́ла. Ра́ньше ж би́ли дете́й и́ли ремнём, и́ли ве́ником. [А вы когда лежали, что-нибудь видели?] Ты зна́ешь, ну э́то бы́ло в де́тстве, но по́мню, шо светло́... свет тако́й был. Свет был како́й-то. А что там бы́ло… Ну никого́ не ви́дел. То́лько свет ви́дел, а… Вот так. [… – Отвлекаемся от темы, затем ВА снова к ней возвращается. Ранее ВА рассказывал, что в его доме самому молодому покойнику было девяносто пять лет и это значит, что под домом есть «что-то такое». Соб.: А что есть?] [Вздыхает.] Я ж не́христь. Я… я… меня́ не кре… [Не крещёный?] Не крещёный. [Но в Бога-то вы верите?] Не-а. [А у вас ангел-хранитель есть, а в Бога не верите?] Нет, ну а́нгел-храни́т… что, обяза́тельно Бог до́лжен быть? [А как вы говорите, что у вас есть ангел-хранитель, а в Бога вы не верите? Это из каких-то разных областей?] Я в э́то не вдава́лся, у меня́ вот до́ма есть ра́зные Би́блии, там э́ти Ве́тхие Заве́ты, мно́го ра́зных книг. Там Кора́ны… [Кораны?] Я их не чита́л. Не чита́л. Но… ну кака́я-то сфе́ра есть. Лю́ди должны́ во что́-то ве́рить.