Вон ко мне позавчера́ пришли́ тут, стуча́лись, э́то са́мое, смотрю́ – стоя́т три же́нщины, четы́ре. Таки́е… в дли́нных в э́тих, ээ... в ю́бках. Я и говорю́: «Я слу́шаю вас». – «А мы… – говори́т, – вы зна́ете, – даю́т мне брошю́ру, – Свиде́тели Иего́вы». – «Та́к, – я говорю́, – ми́лые мои́, а тепе́рь послу́шайте меня́ внима́тельно. – Я говорю́, – е́сли я уви́жу, что вы пойдёте туда́ [показывает в сторону мыса, дальше по улице], а не вернётесь наза́д, я вызыва́ю поли́цию и всю ва́шу се́кту, – я говорю́, – разбомблю́ в пух, прах и дре́безги. Вы что́ твори́те? Вы люде́й, – я говорю́, – обма́нываете? Кварти́р лиша́ете, де́нег, все́го?» Они́ так на меня́ посмотре́ли, а э́та, одна́ стои́т: «О́_й, – говори́т, – пошли́, э́то же Влади́мировна, э́то всё бу́ет уже́, всё... э́то бу́ет копе́ц», – говори́т. И они́ сра́зу разверну́лись и ушли́. [Свидетели Иеговы – это секта?] Э́то се́кта стра́шная. [Что они делают?] А они́, что они́ де́лают? Я тебе́ хочу́ сказа́ть так. Зна́чит, когда́ я была́ в Ри́ге жила́, у нас бы́ло о́чень тяжёлое положе́ние пе́ред уе́здом, когда́ вот п… э́то ста́ло меня́ться, вот э́то вот, ра́ньше же еди́ное всё бы́ло, а пото́м-то отсоедине́ние пошло́. И, я скажу́ че́стно-открове́нно, ии... бы́ло о́чень тяжело́. Осо́бенно ру́сским. И, э́то са́мое, ко мне ка́к-то позвони́ла же́нщина. Ты зна́ешь, я че́стно призна́юсь, я внача́ле не поняла́, что́ э́то тако́е – сек\та Иего́ва, я… я не поняла́. Но когда́ мы ме́сяц походи́ли, у меня́ сын встал вот так вот… ну, там б… где э́то, в э́той, в кварти́ре, и сказа́л: «Мы ухо́дим, Бог вам судья́». Я так на него́ посмотре́ла, и гла́вное мы все – и дочь, и я. Втяну́ли нас всех. У них, зна́чит, така́я програ́мма. У нас шика́рная была́ кварти́ра, что я рабо́тала в Министе́рстве торго́вли при заммини́стре. ИИ... кварти́ра шика́рная, ме́бель шика́рная. И вот они́, ви́димо, хоте́ли завладе́ть вот э́тим вот всем, но не получи́лось, вот. Поэ́тому я и говорю́, что… И вот я как тут на них наора́ла, так они́ моме́нтом смота́лись. Вот. [У Свидетелей Иеговых иконы есть?] А? [Иконы у них есть?] Не ико́ны, а у них э́ти кни́ги, вот э́ти вот, все таки́е. И там, я как почита́ла, там вообще́ так… тако́й… тако́е напи́сано… Я не зна́ю, кто́ э́то издава́л, я не зна́ю, вот. Но там… не то́, что вот настоя́щая Би́блия, кото́рая действи́тельно э́то… понима́ешь? А э́то, э́то по-дру́гому совсе́м. Вот. [Они не крестятся?] А? [Не крестятся?] Не ви́дела. Я им сказа́ла… «Ко… – мол, – А кому́ вы ве́рите?» Я говорю́: «Запо́мните, кому́ я ве́рю – Отцу́ Небе́сному, его́ сы́ну Иису́су Христу́, Свято́му Ду́ху и Бо́жьей Ма́тери. Бо́льше для меня́ никого́ не существу́ет. Вот эти четы́ре челове́ка – да́, пря́мо». Они́ так [показывает, что недоумённо], на меня́ посмотре́ли: Ну там же есть и серафи́мы и все…» Я говорю́: «Меня́ э́то не каса́ется, я поклоня́юсь то́лько им». И они́ сра́зу разверну́лися, пошли́. У меня́ вну́чка говори́т: «Ба́бушка, а чё они́, – говори́т, – та́к, поч… чуть не бего́м побежа́ли?» Я говорю́: «Потому́ что… И запо́мни, – я говорю́, – Ангелу́ша, ни в каку́ю се́кту не вступа́ть. Потому́ что они́ молодёжь насто́лько зама́нивают, что вообще́ они́ как дуркова́тые стано́вятся».