[Ранее НА упоминала свою знакомую с украинскими корнями. См. Ia-11 г, в, 14 а] Ну, с Украи́ны тут мно́го у нас, хохло́в, так сказа́ть. Почему́? Потому́ что был те́хникум, и учи́лись, в основно́м с Украи́ны ребя́та. И тут они́ оседа́ли: жени́лись, за́муж выходи́ли – и тут их полно́. [У них тут своя община была?] Да в общежи́тии они́ жи́ли и ходи́ли они́ на заня́тия в технику́м. [Вообще хохлы здесь как-то вместе держались?] Бог йих зна́ет, я с ни… я с ни́ми не учи́лась, не зна́ю. В И́дрице – там молдава́не; там те́хникум э́тот… ветерина́рный. Тут вот хохлы́ бы́ли, а там – молдава́не. И там молдава́не оседа́ли, и они́ там дра́лись без конца́; там дра́ки и по сей день. У меня́ до́чка щас в мили́ции рабо́тает – без конца́ выезжа́ют туда́. Там тот того́ поби́л, тот – того́ поби́л, вот. [Там до сих пор молдаване учатся, получается?] Ну, щас уже́ там ма́ло молдава́н – ну, не зна́ю я. Там, в основно́м, щас цыга́не. [Цыгане?] Да. [А здесь их не было?] Цыга́ней? [Соб.: Да, да.] В Кузнецо́вке цыга́ней до ду́ри. Прихо́дят без конца́. Я и сейча́с – вот, вы позвони́ли – я и сейча́с ду́мала, цыга́не. [А что они, просят чего-то?] «Ми́ленькая, дай, что мо́жешь!» Ну, что дашь? Я гърю: «Нет у меня́ ничего́, я сама́ на пе́нсии, – я гърю, – Пе́нсия ми́зерная, – я гърю, – Что я вам дам? Хо́чешь, полбуха́нки хле́ба; хо́чешь, дам, вот, бато́н – что хо́чешь?» – «Ну, дай мне, вот, бато́нчик. Дай мне, вот, хле́бца…» [Они же и украсть могут – не было такого, чтоб воровали цыгане?] Цыга́не я не зна́ю, чтоб ворова́ли, но у меня́ тут был тако́й слу́чай: выхожу́ вот так вот… Позвони́ла, и я выхожу́. А у меня́ там внучо́к сиде́л, пра́внучка – ну, ребёнку три с полови́ной го́да – ну, как гърится, что его́ одного́ оста́вишь? Я ему́... Сиде́ла, телеви́зор рабо́тал, и с ним – расска́зывала ему́, там, вся́кие ба́йки, ска́зки. Зво́нят – я выхожу́ – стои́т ста́рая цыга́нка: «Ми́ленькая, дай что-нибу́дь,» – вот. А втора́я, молода́я, отту́да идёт с ребёнком [НА показывает в сторону соседней квартиры в доме]. Там сосе́дки нет, она́ погляде́ла, что замо́к, и идёт от… отту́да. А э́та стои́т тут: «Дай что-нибу́дь!» Я говорю́: «Ну что я тебе́ дам? Во-пе́рвых, – я гърю, – мне не́когда, – я гърю, – с ва́ми занима́ться – я гърю, – У меня́ внучо́к там». Я поверну́лась и пошла́. Она́: «Ну, на кла́дбище хва́тит вре́мя на всё». Ошара́шила меня́; я дверь закры́ла и пошла́, всё – и она́ поверну́лась и пошла́ отту́да по доро́ге. [Соб.: Ну, вы до сих пор, вроде как, здоровы, так что, видимо…] Ну, как сказа́ть. Вы что… Э́то вне́шний вид. А вну́тренний… [А вообще в плане национальности в городе русские по преимуществу?] И армя́н. И… Погляди́шь на база́ре там: я не зна́ю, кто там то́лько не торгу́ет! Там и грузи́ны, и армя́не, и, там, ой… Сапо́жник… сапо́жники – армя́не. Как у них бы́ло землетрясе́ние, они́ бежа́ли все сюда́. Я рабо́тала в де́тской консульта́ции. А там и… армя́нам отда́ли, семье́; верне́й, двум се́мьям – отда́ли… там как раз са́дик, детск… дет… дет… де́тские я́сли, и была́ ку́хня для дете́й. И отда́ли… Э́тот са́дик закры́ли, а им отда́ли э́ту ку́хню. И вот, э́тот армян… армяни́н сам всё де́лал, там, стро́ил всё – мужи́к с рука́ми, вот. А ско́лько госте́й к ним приезжа́ло! Э́то оди́н Бог то́лько зна́ет. Приезжа́ют, маши́н… там, на маши́не э́тот, прице́п – и вот, начина́ют таска́ть: мешо́к с огурца́ми, мешо́к, там, с помидо́рами, мешо́к с… там, с… ой, це́лый прице́п перетаска́ют. [С Юга везли?] Ну, коне́чно! С Арме́нии. [А как вы приехали, только русские жили или было смешанное население?] Бы́ло мно́го евре́ев. Так мы же бы́ли и под По́льшей, и под Ла́твией бы́ли, и под Белору́ссией бы́ли, и под По́льшей бы́ли, и, я не зна́ю, кем… кем мы то́лько не́ были. Вот. В э́той кни́жке то́же, вот, напи́сано [Ранее НА подарила собирателям брошюру об истории Себежа]. И о́бласть у нас была́ и Ви́тебская, и, я не зна́ю, ещё кака́я-то была́. И це́рковь у нас была́, что дете́й таска́ли крести́ть в Зи́лупе, в Ла́твию. [В Зи..?] В Ла́твию. Я свои́х дете́й крести́ла в Ла́твии, в Зи́лупе – тепе́рь там и це́рковь сгоре́ла, и ба́тюшка тот у́мер – он был член па́ртии, не зна́ю, как. И, э́то са́мое, и це́рковь сгоре́ла, и ба́тюшка у́мер. Ну, постро́или, говори́ли… постро́или но́вую це́рковь – ну, зна́ю… [А здесь вообще не было раньше священников?] Не́ было. Э́тот ба́тюшка прие́хал к нам из Украи́ны; он… у него́ и фами́лия Нетре́бо, вот. Тро́е дете́й у него́ бы́ло, четвёртый – роди́лся тут. Вот. [… – Рассказывает, где учатся и работают дети местного священника.] [Вы говорите, евреев много было?] Мно́го бы́ло евре́ев, поля́ков. Я зна́ю, что там вот, на Нефтеба́зе [название улицы], поля́ки жи́ли, семья́. Мы в шко́лу ходи́ли железнодоро́жную, девчо́нка с на́ми учи́лась; Арцимо́вичи таки́е жи́ли. Евре́и Долгопо́льские таки́е жи́ли там, семья́ – мно́го дете́й бы́ло. Пото́м евре́и во тут вот где́-то во́зле восьмиле́тней шко́лы где́-то жи́ли – там и сейча́с ещё брат с сестро́й живу́т. Роди́тели у́мерли, а брат с сестро́й живу́т – таки́е, ма́ленького росто́чка. Вот. И вообще́, ну, вы́мерло о́чень мно́го люде́й. Как я зна́ю, бы́ло, наэ́рно… Ты́сяч, наэ́рно, де́сять-двена́дцать населе́ния, а сейча́с у нас три с че́м-то. Но щас вот за счёт да́чников побо́льше ста́ло. А то вы́йдешь, и нет никого́, как и во всём го́роде. [Тут евреи были выкресты или у них своя вера была?] Ну, они́... Я не зна́ю, я не ви́дела их в це́ркви ни ра́зу. Но вообще́ э́то был костёл како́й-то, по́льский, по-мо́ему – вот в це́ркви… что щас це́рковь. Пото́м, вот, в войну́ э́то бы́ла коню́шня; пото́м, по́сле э́той, по́сле войны́, там был склад горто́рговский – ну, а пото́м, вот, ба́тюшка прие́хал, сде́лал храм, отремонти́ровал… [В девяностые уже?] Да, где́-то так.