[Бывает такое, что отстриженные ногти собирают и в гроб кладут?] А э́то тогда́ по… по… э́то колдуны́ так де́лают. [Кто?] Колдуны́, да. И его́ э́то, а он… гроб не мо́гут опусти́ть. Я когда́ поко́йника хороня… вот под землю́ когда́ прово́дят, да, но э́то мне вот как раз в це́рькви вон мона́шка так сказа́ла и говори́т: «Мать земля́, прими́ усо́пшего ра́ба там, вот как дочь, Та… Татья́ну, всё. Ами́нь». И всё бу́дет хорошо тому́ поко́йнику́. «Мать земля́, прими́ усо́пшую рабу́ Бо́жию Татья́ну». Вот так. [Что с колдуном происходит?] Они́... пока́ не найду́т поду́шку э́ту, поду́шку они́ де́лают: вот но́гти собира́ют, и пото́м говоря́т, что э́ту поду́шку всё п… у… убира́ют э́ту поду́шку, сжига́ют и всё, тогда́ другу́ю, тогда́ то́лько э́то, похоро́нят. [Они ногти в подушку?..] Да, ну, собира́ют. А пото́м де́лают уже́ гото́вют. [Если лежит подушка, то что не могут сделать?] Она́ и лежи́т и всё. Когда́ она́ умира́ет, она́ вот грит: «Вот э́то, вот э́то мне», – э́то, и когда́ ло́жат, не мо́гут её похорони́ть. [Что значит не могут?] Ну, потому́ что ника́к не мо́гут, ни закопа́ть ничего́. Начина́ют гроб, а он не опуска́ется, он мо́жет переверну́ться или ещё что́-то. Да, вот. А ещё не́которые, вот, кото́рые нехоро́шие, хо́дят они́ в це́рькву, да? Вот идёшь к прича́ссю, ну, испове́довался, идёшь к прича́ссию, вот. Тебе́ даю́т э́тот… с… с э́того, с про́свиры ма́ленький тако́й кусо́чек даю́т, оди́н даю́т. И вот э́ти, кото́рые, они́ не глота́ют, они́ под язы́к и́ли как, пото́м отхо́дют и у плато́чек и́ли куда́. И вот э́то э́то собира́ют, то́же не мо́гут похорони́ть, собира́ют, высы… высыка́ет, то́же… ло́жат в поду́шку и в… то́же пока́ э́тот, да… [Это то же самое, что и с ногтями?] Да, да, да, колдуны́ э́ти, во так. [Зачем они это делают?] Ну, как заче́м? Вот они́ когда́ и не мо́гут у…умере́ть, ему́ вот на потолочи́ну вот э́ту три доски́ отдира́ют, что́бы у́мер бы. Не принима́ет его́ Госпо́дь. Их же ра́ньше, колдуно́в, не хорони́ли на э́тих, на кла́дбищах и не отпева́ли. [Они не могут умереть, потому что их Господь не принимает?] Да. [А зачем они делают так, чтобы их нельзя было похоронить?] А что́бы лю́дям бы́ло, что́бы лю́дям, чтоб на кого́-то пошло́ э́то б… га́дость. [То есть пока их не могут похоронить?..] Да, и вот… и вот так, пока́ уже́ кто́-то тако́й найдётся, что вот на́до вы́бросять, от, э́то стра́шно о́чень да́же. У нас вот в Шин… когда́ я вот в Ши́мске [СВИ три года жила в пос. Шимск Новгородской обл. в конце 1970-ых гг.] была́ до э́того, Кали́нина расска́зывала, жени́лся, в ошшем, в Сальца́х, там Сальцы́, вое́нный горо… жени́лся па́рень. А ма… свекро́вьке неве́стка не понра́вилась и всё, она́ е́ла-е́ла и всё разозайде… ну, в о́шем, чтоб разош… а сама́ занима́лась нехоро́шим. Он её обли́л э́тим, бензи́ном, и з… спи́чку, и она́ сгоре́ла. Пошёл в мили́цию, заяви́л и сказа́л: «Я свою́ жену́ люби́л, всё, она́ мне не дал…ва́ла жить, ни всё. И в о́шем, са… сажа́йте меня́». Ну, там сосе́ди, всё ка́к-то, но ему́ ма́ло чё-то, мол, в о́шем всё. «Чем она́, – гът, – бу́ът люде́й… вот, пло́хо де́лать, лу́чче меня́ б поса́дят, что́ тако́... тако́й не… не́ту на све́те». О́н же... [Она колдунья была?] Колду́нья была́, да, ну, вот. Вот. [Соб.: Нам говорили, что здесь были люди, которые умели привораживать?] А? Ну, е… етт [есть], а вон в газе́те да́же писа́ли…ось: встреча́лась де́вочка с э́тим… не по́мню я в како́й я чита́ла – с па́рьнем, да́же э́то, всреча́лась и всё. И па́рень э́тот, ну, в о́шем, на ней не жени́лся, с… она́... с ар\ьмии ждала, жени́лся на друго́й, а фотогра́фия у неё была́, у э́той де́вушки. И кто́-то там у́мер побли́зости, она́ пришла́ втихаря́, он прошша́ется с поко́йником, она взяла и от под поду́шку фотока́рточку его́ и поло́жила, и закопа́ли. И э́тот па́рень, он стал со́хнуть, со́хнуть, пло́хо всё, ну, и они́ пое́хали к же́ншины, кото́рая… она́ ста́ла и говори́т: «А ты похоро́нен». «Прове... ну, в о́шем, как похоро́нен?» – «А, поко́йнику поло́жили твою́ фотока́рточку, ты умрёшь». Ну, с… на́чали, ну, в о́шем, э́та же́ншшина описа́ла, гът: «По… ну́жно фотока́рточку забра́ть», – и с… и она́ да́же сказа́ла: «С кото́рой ты де́вушкой встреча́лся, она́ тебе́ сде́лала, что́бы ты ушёл на тот свет». Ну, они́ пошли́ в мы… в э́ту мили́цию, взя́ли разреше́ние, раскопа́ли э́того поко́йника, пока раска́пывали поко́йника – а ей уже́ пло́хо ста́ло, же… сходи́ла жена́, жена́ сходи́ла, же ребёнок был и э́то, и уе́хал и не… и так и не зна́ли куда́ и чего́. Так что вот э́то фотокарч… взя́ли и он… у него всё нала́дилось, а та… а он на́чал, врачи́ ничё не могли́... определи́ть, что с ним, чего́, вот, вот таки́е дела́. [Нужно было вытащить?..] Взя́ли. Он его́ с… [Из могилы?] …Да, с ка… э́то говори́ла же́нщина, кото́рая по… она́ сказала, где фотока́рточка, вот, а то… она́ сказа́ла, гът: «Ма́ло тебе оста́лос, дава́йте быстре́й иди́те». Она́ гъри́т: «Ка..?» – «Ну, – гът, – иди́те у мили́цию, всё». Вот так. И у нас в Се́беже, вот, де́вочка была́. А, вы сёня Мари́ну не заста́ли, у меня́ Мари́на была́ с… вну́чкой. Вот. Получи́лос… отец прода́л коро́ву, ну, воз… во́зле Опо́чки он там жил в дере́вне. И Мари́ны отда́л и пото́м поросёнка заре́зал, отда́л Мари́ны де́ньги, до́чери, а мать у неё даўно́ умерла́, ну, а му́жа у неё отби́ла белору́ска – дво́е дете́й, два ма́льчика у неё, а ребя́та хоро́шие таки́е – я вме́ссте с ней рабо́тала, она́ в пла́новом отде́ле рабо́тала [э]кономи́стом. И что я хочу́... и сосе́д по… быва́ло, прибежи́т, а у неё зе́ркало, когда́ она́ жи́ла, мол, займи́ мне сто́лько. Она́ занима́ла ему́ де́ньги, ну, там д… два… дьве́сси там, ско́лько там, всё. Он догляде́лся, где де́ньги, пока́ она́ была́ на рабо́те, он все э́ти де́ньги у неё... укра́л. Она́ пришла́ и всё, ну, о́шем, всё, ну, в о́шем, а Не́стеров у нас был, э́то…т нача́льни…к э́того-т… мили́ции, Дми́трий Ви́кторович. Я и щас… у него Га́ла, жена́, умерла́, ну, он меня́ счита́л земля́чкой, он с Казахста́на, но ка́к-то он ко мне хорошо́ относи́лся. Я причё… пошла́ к нему́ и гово… я говорю́: «Во, всё», – она́ гът: «Ну, ку… ну, вот никто́. Потому́ что то́лько он, никого́ там в до́ме нет». Я пришла́ и говорю́ ему́... а, вру. Мы пошли́, мне сказа́ли: Ната́ша в парикма́херской ска́жет кто и кто. Пришли́ мы к э́той Потёмкиной Ната́ше, пришли́, она́ улыба́ется – уже́ зна́ла, наэ́рно, чьё. «Валенти́на Ива́нна, чё б… подстрига́ться?» Я гърю́: «Нет, вы же в э́том, в муско́м рабо́таете», – ну, во так. Я гъвърю́: «Ната́ша, посмотри́ на ка́рты или как, кто вот у н… у неё укра́л де́ньги?» Она́ посмотре́ла на к… – у ней каки́е-то ка́рты осо́бые – она́ говори́т: «Мущи́на тё… тёмный, с уса́ми, но он,- гът,- щас выпива́ет, уже́ не все де́ньги, не все». Она́ сказа́ла, гът: «Ну, мно́го ещё, но и не все. Че́рез два-три дня, че́рез два дня он уе́дет в Белору́сию». Она́ да́же сказа́ла, отку́да он, да, Ната́ша. И чего́ ду́маешь? Мы пришли́, я гърю: «Пошли́ к Не́стеру», – пришли́ к Не́стерову: «В о́шем вот так». Он гът: «Хорошо́», – а гът: «Ну его́ щас до́ма нет». Ну, и всё. Ну, в мили́ции сказа́л он, и в о́шем, гът: «Валенти́на Ива́нна, приезж… за́втра», – ну, мили́ция. И на са́втра п… э́то, п… я пришла́, он позвони́л: «Ну, чё». И Мари́на. Я гърю: «Пришли́, Мари́на». Прям пришли́, он вы́звал их всех: «Одева́йте шу́бы или чего́, – зима́ была́. – Меня́ не каса́ется, чтобы вот… сего́дня же он был найдён». В о́шем, приве… в о́шем, на… мили́ция ста́ла, коне́чно, на рога́, он тако́й стро́гий был, в о́шем, привели́ его́. Он внача́ле не признава́лся, ну, я рассказа́ла, что вя… вели́ к ба́бке, ну, рассказа́ли как – и всё. В о́шем, верну́л он де́ньги, ну, в о́шем, его́ заб… забра́… забра́ли, так что вот. Вот э́та у нас Та́ша, вот, она́ на, э́то, на Ки́ролова живёт, вот… вот она́ была́. А пото́м… э́тот уе́хал, Серьёжка Ко́жанов, в командиро́ўку: не́ту и не́ту, не́ту и не́ту, не́ту и не́ту. А, ну, Гали́на Па́лна ей рассказа́ла, она́ э́то во… гът, я гъвърю́: «Ну, иди́ к Ната́ше, она́ мо́жет взя́ться, мо́жет нет». Она́ сказа́ла: «Живо́й он, всё, успоко́йтесь, он у друго́й же́нщины, че́рез три дня он я́вится». Во так. Так что вот э́та Ната́ша… вот, вот таки́е от, так что и в Се́беже така́я, ну, ей… она́... наэ́рно, ей го… ей во в щас, наэ́но, го́да… три́дцать два-три́дцать три, не бо́льше. Вот, ну, парикма́хер она́ исключи́тельный.