[После рассказа о предзнаменовании войны (см. XXIa-17) СЮ напоминает СВИ, что она когда-то рассказывала ему про Параскеву Пятницу. СВИ рассказывает.] У нас води́тель, получа́ется, прихо́дит [СВИ работала бухгалтером на автобазе в Фергане, дело происходило там] и говори́т. Сдаёт командиро́вочное, я принима́ю. Он смо́трит на меня́ и говори́т: «Валенти́на Ива́нна!» Я говорю́: «Да». – «А когда́ вы стира́ете?» А я так ду́маю: мущи́на и спра́шивает. Заче́м это? Я та́к посмотре́ла и говорю́: «А ва́ша жена́ когда стира́ет?» А он гът: «А вот щас я вам расскажу́». А я всегда́ стира… стира́ла… ка́к вам сказа́ть: в четве́рг зама́чиваю, пя́тницу вы́стираю, пове́шу, и у меня суббо́та-воскресе́нье выходно́й. А я говорю… а он говори́т: «А вы зна́ете, како́е чу́до?» А он опа́сный груз – тру́бы вози́л таки́е, больши́е, и сза́ди виси́т така́я кра́сная тря́пка, что опа́сный гру́з. Вот е́дет он с Кока́нда до Ферганы́ – э́то пися́т киломе́тров – стои́т же́нщина на доро́ге, подня́ла ру́ку. Он гът, я посмотре́л, что с неё всё течёт, гря́зь. А жена́ ему по… застели́ла хоро́шее одея… ба́йковое одея́ло чи́стое. Ду́мает: посажу́, а пото́м жена́ ска́жет: «Где́ ты, что́ е… что́ ты вёз э́то?» В о́шем, он её не взял, и е́дет, а пото́м смо́трит в зе́ркало, а она́ сза́ди на тру́бах сиди́т. Он останови́л маши́ну, и ка́к-то не по себе́, гът, мне ста́ло. Ду́мат: чё э́то, ка́к э́то на тру́бах сиди́т. Усе́лась на э́тот, ну… И ла́дно. И вот, он сошёл, подаёт ру́ку, гът: «Гражда́ночка, – гри́т, – ка́к это вы попа́ли на тру́бы?» Я́ же не останови́лся всё. А она́ ему́ и отвеча́ет: «Ну я́ вам щас отве́чу». В о́шем, он откры́л каби́ну – она се́ла. У него́ был Урал, по-мо́йму, маши́на, не по́мню к… но в о́шем, больш… э́то, Ура́л, по-мо́йму, был. Она се́ла, он сел за руль и е́дет. Она́ и говори́т ему́: «Я свята́я Пя́тница. Вот, – грит, – женщины, которые в пя́тницу стира́ют, мо́ют полы́, вот э́ту вылива́ют, э́то вся грязь идёт на меня́». А вот… а он… и ему́ и говори́т: «Вот, – гът, – вы щас прие́дете, а ва́ша жена́, – гът, – бу́ът в пя́тницу стира́ть. Замочи́ла вот… бельё. А пя́тницу нельзя́ стира́ть: вот э́та вся вот гряз… И гът, недоезжа́я кла́дбищ ру́сских она́ гът: «Вот здесь останови́те, мне ну́жно зде́сь сойти́». Я, грит, останови́л э́то, маши́ну, откры́л каби́ну… Да, а он ей задаёт вопро́с ещё: «А почему́ вы, – говори́т, – вы так оде́ты?» Ну, всё. Ща́с вон иди́ в магази́н, э́то, гът, по́сле войны́ не́ было… нельзя́ было матерья́л купи́ть, всё. А щас иди́, возьмёшь, ско́лько на́до. И вот она́ э́то… вот э́то ему́ и объясни́ла, почему́ та́к. Вот. Так что в пя́тницу нельзя́ стира́ть и мыть полы́. [Стирать и мыть полы?] Да, гря́зь вылива́ешь на э́то. Вот. [А в родительские дни можно?] В роди́тельские дни, вобще, то́же жела́тельно нет. Обы́чно, говоря́т, стира́ют, чтоб бы́ло всё хорошо́, в Чи́стый четве́рг или в суббо́ту. [Соб.: Так Чистый четверг раз в год бывает.] Нет, почему́? В четве́рг. [Просто в четверг?] В четве́рг, да, он так. Вот так.