[Соб.: Говорят, летом есть посты.] Ле́том пост, посты́, да́же посты́ я вам не скажу́, от Наде́жда Дми́триевна, так она́, мо́же, и зна́ет, ска́жеть вам по… посты́ э́ти. Э́тот пост, вот б… ну, он пе́ред Па́ской, вот сорокодне́вный. [Это какой пост?] Со́рок дней до Па́ски постя́т. [Как называют промежуток между постами?] То́_же не скажу́. [Не знаете, да?] [Отрицательно мычит] [Не говорили, что есть какой-то праздник, когда солнце играет?] Не зна́ю, не зна́ю, мои́ котки́. Не зна́ю. Что вот Ма́сленица есть, зна́ю, что Ива́н Купа́ла есть – зна́ю, Илья́ - зна́ю. [Смеется.] Второ́го а́вгуста. Э́то… Испас Я́блочный девятна́дцатого а́ўгуста. [А что на него делают?] На Я́блочный Испа́_с пеку́т я́_блочки обы́чно, обяза́тельно собира́ют, мо́ют, ста́вят, в котело́чек ло́жут, пе́чку ў кру́глую ста́_вят и запека́ют их. На Я́блочный Испас, я́блочки, вот что. [Не говорили, что до этого времени яблоки нельзя есть?] Да, до э́того нежела́тельно есть, осо́бенно вот у кого́ хто похоро́ненный, говоря́т, е́сли де́тки каки́е. Вот э́то Наде́жда Дми́триевна то́же говори́ла, у неё... ну ей то́же, у не́ё така́я судьба́ стра́шная: тро́е дете́й, все ушли́ из жи́зни, и два внучка́ сра́зу. Ну вот, так она́ не ест я́блочки до Испа́са, говори́т, что там тогда́ уже́ де́ткам не даду́т я́блочка, е́сли бу́дешь до Испа́са есть. Мо́же, по́сле Испа́са на́до ку́шать. [Нрзб.] [А Медовый Спас был?] Ну, Медо́вый – четы́рнадцатого а́ўгуста, по-мо́йму, Медо́вый, так? Я́_блочный, Медо́вый, а тада́ ещё како́й-то Испас есть. [Ореховый?] Вот, Оре́ховый, да, а Оре́ховый я да́же вам то́чно не скажу́, како́го а́ўгуста. [А что на Ореховый делали?] [Смеется.] Не зна́ю, мо́жет быть, оре́хи е́ли да пи… да выпива́ли да пе́сни пе́ли, вот. [Рассказывает о том, как раньше работала в колхозе и была главным экономистом. Соб.: А что на Купалу делали?] Ну, на Ива́_на Купа́_ла собира́ли э́ти са́мые, колёса испо́льзованные от маши́н. Вот. Тогда́ таку́ю жерди́ну выруба́ли, де́лали, на э́ту жерди́ну навя́зывали э́ти колёса на коне́чик, и поднима́_ли, ука́пывали в земе́льку и поднима́ли высоко́. А тогда́ уже́, как о́коло двена́дцати часо́в, облива́ли э́той… дизто́пливом и поджига́_ли. Высоко́_, быва́ло и смо́трим, на го́_рку зале́_зем, на круту́_ю. И вот на круто́й на э́той го́рке ста́вили вот э́то… тако́е уста… ну, как бы сказа́ть, устано́ўку таку́ю де́лали. Ну, вот, и тогда́ уже́ факела́_ ма́льцы кида́ли, поджига́ли факела́, э́ти броса́ли, быва́ло, ба́бки сидя́т э́ти, ю́бки свои́ раз… рас… по сторона́м раски́нут, что фа́кел сва́лится ок\оло ба́бки там, убега́ет тогда́, бежи́т куда́ попа́ло. Вот что. [А хороводы водили?] Ну, во… хорово́ды, быва́ло, э́то сам, поси́дим уже́, по рюма́шечке, а тада́ уже́ за́ руки бра́лись там, наприме́р, тако́й како́й заво́рчик, и зерновы́_е посе́яны, хле́бные э́то вот, рожь и́ли я… ячме́нь и́ли овёс, и вот уже́ води́ли хорово́ды, пе́сни пе́ли, за́ руки бра́лись, пе́сни пе́ли. Хто и пляса́л, часту́шки пе́ли вся́кие, вот, вот тако́е вот. [А гадали в этот день?] Ну, гада́ть гада́ли, да я уже́ не по́мню, как там гада́ли. Гада́ли по-ра́зному, наве́рно, так вот вообще́-то на Ива́на. Тогда́ закрыва́_ли, бы́ло вот так при́нято в дере́вне: подпира́ть, закрыва́_ть там, где замо́чек замыка́ет дом, вот там возьмём, закро́ем так, чтоб не вы́лезти. Я ў Глембо́чине жи́ла, меня́ саму́ю, моло́денькая ещё бы́ла, саму́ закры́ли. На рабо́ту на́до вылеза… выходи́ть, а сосе́дка, ч… сосе́дка: «Как ты на рабо́ту пойдёшь?» Я говорю́: «А чё?». «А, – гът, – нас закры́ли», я говорю́: «Не зна́ю, сосе́д. Че́рез фо́рточку я ня вы́лезу», – дак тот вылеза́л че́рез фо́рточку и приходи́л меня́ открыва́л и себя́ открыва́л. [Смеется.] Вот. И, быва́ло, теле́гу вы́катят на доро́_гу, а таки́е бы́ли на у́лице пли́ты, ну, сло́женные из кирпича́, у нас они́ называ́ли «чугу́нки», чугу́нки. Э́то… с кирпича́ на э́то… выкла́дывали тако́й, как плита́_, и э́ти са́мые, котело́чки ў конце́ ста́вили, чтоб дым выходи́л че́рез э́ти котелки́, дыря́вые, оди́н на оди́н так. Ну, вот. Возьму́т, в э́ти котелки́ накида́ют дёрнов каки́х, э́то са́мое, что́бы чугу́нка э́та уже́ не топи́лась, та уже́ хозя́йка руга́ется, вот. Ну, а од… одна́жды вот в Глембо́чино я жи́ла, прихо́дит моя́ сосе́дка и говори́т: «Татья́на, что э́то тако́е де́лать. По… бы́ло два ведра́, и тех укра́ли». Я говорю́: «Ну куда́ уж твои́ вёдра-то укра́ли?». Ну, вот. Да не зна́ю, не зна́ю, стоя́ли на у́лице с водо́й, вёдер не́ту. А я повора́чиваюсь, на её дом смотрю́, я на го́рке жила́, а её дом под го́ркой. Да́же э́ти вёдра зане́сены и на тру́бы поста́влены наверху́ на кры́шу, по ведру́: на одной\ трубе́ и на второ́й. Тогда́ я смею́сь, она́: «Чё ты смеёшься?» Я говорю́: «Поверни́сь, посмотри́ полу́чше, где твои́ вёдры». «Го́споди! – говори́т, – ну как же мо́жно зале́зть на э́ту кры́шу и занести́ э́ти вёдра». Ну, вот. [На Ивана Цветного так?] На Ива́на Цветно́го тако́е де́лали. Вся́_ко, писа́ли вся́кие запи́ски, там прикле́ивали к дверя́м, подпира́ли, закрыва́ли, чтоб не вы́лезли. [А как прикрепляли записки к дверям?] А как, как, э́то са́мое. Ну, наприме́р, э́то са́мое, возьму́т лист, нарису́ют там каки́е ко́сти, всё на сьве́те, напи́шут: «Приве́т от Ива́на». Мы одна́жды в э́том… в Селя́вах там у нас на го́рке така́я жи́ла Евдоки́мова, тёть На́дя. Вы́шла коро́ву дои́ть, идёт наза́д, э́то са́мое, ну, и э́то, листо́к э́тот прикле́ен к дверя́м. А она́ испуга́лась, сх… листо́к э́тот схвати́ла: «Сыно́к, сыно́к, погляди́, что э́то такое́, телегра́мма от Ива́на пришла́». «Кака́я те телегра́мма, ма́ма, ну кака́я...» – «А погляди: напи́сано "Приве́т от Ива́на"» – «Так э́то от Цветно́го Ива́на», –говори́т. Нарисо́ваны там э́ти ко́сточки и напи́сано: «Приве́т от Ива́на», ну вот, так вот шу́тили вся́ко. [А про русалью неделю слышали?] Как? [Соб.: Когда русалки.] Руса́лья неде́ля – не, у нас тако́го, я не зна́ю. [Не водили русалок в жито?] [Отрицательно мычит.] [А девушки с парнями бегали в поле на Цветного?] На Цветно́го Ива́на? Ай, Бог их зна́ет, тех де́вушек с парня́ми, мо́же, и бе́гали. Я́-то сама́ ли́чно не бе́гала никуда́.