Потом как-то, я помню, я выхожу из избы <…> а бабушка мне и говорит, это сверковь-то, Надь, а что это у нас вот тут перед приступками лежит шкура овечья? Вот так лежит. Она говорит, Надь, ты где взяла эту шкуру, откуда она тут появилась? А я говорю, я не видала, я не знаю, откуда она здесь. Она мне говорит, не ступай, не ходи. Она взяла эту шкуру и сожгла. Потом она у соседки спрашивает, а у тебя была его залётка? <…> А она говорит, да, она была. <…> Она пришла, побыла и ушла. Вот, значит, это вот сделала она, конечно. Вот это вот было у меня, конечно.<…>
[С: Она и на свадьбе у вас была?]
БНА: Нет. Она на свадьбе не была, но приходить она приходила. Она вот из Хотимля. Она приходила. <…>
[С: А не говорили, что она там колдунья какая?]
БНА: Да нет, она никакая не колдунья, ничего. Она простая была девчонка. Простая. Но чего она это… да так, безо всякого умысла, мне кажется. Но я почему-то не боялася всего этого. Может ко мне это и не приставало, что я не верила, и всё.<…>
[С: Откуда она тогда знала, что нужно овечью шкуру подкинуть? Может, кто ей рассказал?]
БНА: Не знаю. <…> Откуда она взялась, эта шкура овечья, я не знаю. [повторяет историю об овечьей шкуре]
[С: А вот что нужно делать с подозрительными такими предметами? Их обычно сжигают?]
БНА: Да наверное да. По-моему, надо сжечь.
[С: А на перекрёсток так не выходили?]
БНА: Наверное надо, да, сжигать что ли. [об объявлениях от колдунов в газетах] Как ты приворожишь, если он тебя не любит? Ну приворожи. Но всё равно, какая жизнь-то будет? <…>
[С: А мама вам не говорила, что нужно вот бояться таких злых людей, нужно что-то делать, чтобы защитить себя от дурного глаза?]
БНА: Ничего этого не говорила.