[С: А вот на Масленицу как гуляли молодёжь?]
ТИН: Э, раньше что ты!
ГВН: Во-первых, на Масленицу, в первую половину дня, нас всех на лошадях катали. Лошадей лентами раскрасят, цветочками, фантиками. И нас вот катают по окрестным деревням.
ТИН: Костры на горе жгли. А теперь нет ничего…
ГВН: К вечеру соберут ненужные корзины <…> всё, как говорится, корзина на корзину, чем выше – тем лучше, костёр этот, соломы. А уж потом-то, когда колхозы в силу-то вошли, дак уже…
ТИН: Стали колёса…
ГВН: Покрышки! Резину-то вот эту. Она ж долго-то горит. Вот, там вот гора, и высоко, со всех сторон видно, и вот туда свозят. <…>
[С: Это вы ещё застали корзинки?]
ГВН: Да-да, мы сами собирали, по деревне, лошадь едет – мы бежим. «Тёть Люб, корзинку давай, плохую! Давай ещё!»
ТИН: Нам это [неразборчиво, т. к. говорят одновременно] конюхом сосед, он мне сосед был, нам запрягут, и мы сами и едем, собираем. У кого корзина, у кого две, на ферму сходим. Изломанные. Один раз были в Суземье, украли, они припасли на Масленицу целые, а мы раз – свистнули, дак они приезжали: «Вы у нас украли?» <…>
ГВН: А эти вот, санки вот, на конюшне <…> мы сколько раз её угоняли, по двору-то. Сядем-то и едем. А назад-то нас с утра <…> ругаются: «Опять санкиукрали» <…> Вниз-то их не увезёшь, вниз-то под гору мы хорошо съедем, а тут приходилось с лошадью идти туда, санки запрягать.
ТИН: Всё это было.
[С: А вечером жгли эти костры?]
ГВН и ТИН [хором]: Ве-е-ечером!
ГВН: Днём развлекают детей, а вечером идём уже, смеркаться начинает, всё.
ТИН: И с горок катались на заднице.
ГВН: И с горы. Гора высокая. Спустят вниз, что и не влезешь на неё никак, ноги вязнут в снегу, а гора-то там крутая у нас.
[С: А покрышки катали с горы?]
ТИН: Нет, мы не катали. Не разрешали, нет. В реку не пускали ничего. Там река, чистили её.
ГВН: Тогда река чистая была.
ТИН: Сейчас она уже запущена. Костры, да.
ГВН: Кто придёт подвыпивший, кто придёт со своим, там распивает. Они стоят все, балагурят все, болтают.
[С: А пели на Масленицу?]
ГВН: Ну специальных-то песен нет. Петь да и пели.
[С: Частушек не было?]
ТИН: Взрослые-то мало ходили. Подростки, молодёжь, короче говоря. <…> Сложить высоко [костёр], дети всё привезут, молодёжь-то складывала. Парней-то тогда всё-таки много было [о том, сколько раньше молодёжи было]
[С: А вот дни на масленичной неделе назывались как-то по-особенному? <…> К тёще, например?]
ТИН: Нет, это не ходили. <…>
ГВН: Когда ходить-то, они все работали на фермах [о занятости]
[С: А Святки, Рождество?]
ТИН: Святки-то мы сами ходили, рядились, да-да-да!
ГВН: Из деревни в деревню ходили.
ТИН: По домам. А у нас Яичкин, он был заместитель председателя, было запрещено. «Ну-ка открывайтесь все». Мы все же закутанные. Хрен мы ему открылися! Он за нами <…> потом всё равно ходили.
ГВН: В наше время многое было запрещено. Это нельзя. Мы и многие некрещёные ходили. [дальше о чём-то неразборчиво, ибо говорят одновременно]
[С: А как рядились?]
ТИН: А чё, платок и чёнить там, тулуп…
ГВН: Тулуп наизнанку.
ТИН: Да рядились, чтобы не узнали.
ГВН: Помню, отец гусём каким-то одевался. <…> Клюв сделал, палка <…> всё обошьёт, тулуп-то пришьёт, и идёт. Всю неделю Святки, всю неделю. Ходили вон из одной деревни в другую пойдут <…>
[С: А ходили, колядки пели?]
ТИН: Пели.
Не вешни ломай
Поскорей подавай.
Не дашь лепёшку –
Выбью окошки.
Не дашь пирога –
Уведу корову за рога.
Были колядки, у каждой деревни много своих.