[Вы в Святых книгах не читали о большой башне, которую хотели построить до неба?] АА, э́то стро́или, дак и языки́ ўзя́ли да попу́тали. Э́то я чита́ла. Э́то вот то́же в э́той, ў Святы́е кни́ги. Яны́ захоте́ли постро́ить ба́шню до Бо́га, высо́кую, и чтобы туды́ к Бо́гу, а он взяў им, да и языки́ перяпу́тал. Ра́ньше ўсё говори́ли на оны́м языке́, уси́ б мы говори́ли, а уси б наро́ды – оди́н язы́к был. А яны́ как захоте́ли, так Госпо́дь перепу́тал им ўси языки́, так яны́ не зна́ли, что несть… не понима́ють оди́н одного́. И ўсё, и… и яны́ переста́ли де́лать, и Бог сде́лал, что тепе́рь бу́дете говори́ть кажи́ный [каждый] на свои́м языке́, и ўсё, вот так. А ра́ньше быў вот э́тот оди́н язы́к. Опя́ть же, э́то ж его́… мы ж не зна́ем, э́то ж пи́шется. Э́то ж пи́шется, кто писа́л, мо́жет… [А ба́шню зачем они строили?] До Бо́га чтоб доста́ть, узве́сть на не́бо и доста́ть к Бо́гу туды́. Так он и перяпу́тал им языки́ э́то… [Почему он не хотел, чтобы они до него дошли?] А пото… Бо́га ж нельзя́ ви́деть. Там же пи́шется: Бо́га никто́ не ви́дел. Е… Бог так говори́т: «Е́сли моё уви́дуть ли́цо, то челове́к умира́еть сра́зу». А Бог по э́тому, по прида́нию, яго́ [его] лицо́ как у челове́ка, челове́ческое лицо́, пи́шется так. «Но ви́деть меня́ нельзя́, – так напи́сано. – Е́сли то́лько меня́ уви́дит челове́к, то он сра́зу умира́еть». Вот так. Ну, опя́ть же, мы ж ничего́… Э́то ж пи́шуть, да чита́ешь. А мы ж не зна́ем, чы так, чы не так.