[Кто такой Иуда?] А Иу́да ж, а Иу́да – э́то ж… Иу́ду э́то опроверга́ют, что э́то не так. Иу́да быў яго́ [Христа] апо́столом, и ён за э́то… подговори́ли яго́ кни́жники да фарисе́и э́ти. Он учени́к яго́ был, у яго́ бы́ло двена́дцать ученико́ў, у Христа́. За ним ўсё ходи́ли, и Ю́да [Иуда] э́той ходи́л. А тоды́ [тогда] э́того Юду яны́, как пи́шется вот, яны́ яго́ взя́ли да подговори́ли, что… яны́ ж не зна́ли… Яны́ бы́ли ли́ца ро́вные, заро́сшие вот так борода́м, и не зна́ли, каке́й Иису́с Христо́с. Кни́жники э́то да фарисе́и… кто Иису́с Христо́с… Двена́дцать же шту́к [у] яго́ бы́ло, ну. И яны́ э́то… а Иу́да э́той же ходи́ў, он же то́же с им, с Иису́сом, и он знаў яго́. А яны́ яго́ подговори́ли, да́ли ему́ сере́бряники э́то, те со́рок яны́ сере́бряников да́ли – ну, де́ньги э́то серебряные, и он согласи́ўся указа́ть им. А ён ўсё э́то знал, Иису́с Христо́с, что он ука́жеть. И яны́ как собра́лися на вече́рю на э́ту там, вече́ря была́: двена́дцать апо́столов, Иису́с Христо́с. И он им сказа́л э́тим, что… апо́столам свои́м э́тим, ученикам, что вот меня́ предаду́ть. Оди́н из вас преда́сть меня́, преда́сть. А яны́ все и ста́ли спра́шивать: «Не я ли? Не я ли?», – ўси. А ён говори́ть, э́то… «Я кому́ помакну́ хлеб ў соль и пода́м, тот меня́ и преда́сть». И он яго́ помакну́л, хлеб, и пода́ў э́тому Иу́де, и сказа́ў на яго́ поти́ху, что де́лай скоре́й, де́лай скоре́й. А яны́ ду́мали, ученики, что «де́лай скоре́й»… ён, Ю́да э́той, носи́ў я́шшик с денга́м с собо́й – ну, им же отдава́ли там э́ти де́ньги каки́е, то ён… то яны́, ученики́ э́ти поду́мали, что ён яму́ сказа́л, что купля́й что-нибу́дь для яды́ [еды], для яды́, что-нибу́дь купля́йте, что… ну. И он яго́ и преда́ў. И он сказа́ў э́тим кни́жникам: «Кого́ я поцелу́ю, подойду́ поцелу́ю, тот Иису́с Христо́с». И он его́, как яны́ были́ ў саду́ там… ў э́том, как э́то его́, сад… называ́лося… [Гефсиманский?] Во, Гефсима́нский каке́й-то. И он подошёў к яму́ и поцелова́ў яго́, ну. Так яны́ пришли́, стра́жа э́та, и яго́ забра́ли. И яго́ би́ли, тярно́вый вено́к яму́ пове́шали на голову́ тоды́. В о́бшшем, издева́лися над им. А Пила́т не хоте́ў, а Пила́ту сон сосни́ў… жо́нке – сосни́ўся сон, что не тронь э́того челове́ку, э́той челове́к святе́й, нельзя́ яго́ тро́гать. Тот Пила́т всё быў за яго́, а ён сказ\аў: «Ты не мо́жешь ничего́… е́сли б не от Бо́га так да́дено, то ты б не мог надо мно́й распоряжа́ться, потому́ что так бы́ло да́дено, что он и должо́н за наро́д поги́бнуть, за гре́шных люде́й, должо́н поги́бнуть, за наро́д». То он вот так. Говори́т: «Ты б надо мной ничего́ не мог сде́лать, – на Пила́та, – е́сли б не от Бо́га звы́ше, е́сли б звы́ше от Бо́га не да́дено, ты б не мог». Но Так Пила́т боро́лся, боро́лся, а лю́ди всё э́то, кни́жники да ф… и наро́д яны́ подговори́ли. То наро́д яго́ всё сострюка́ў в Ве́рбное воскресе́нье, яны́ всё яго́ ве́тви кида́ли, э́то ўсё, оде́жду яму́ подстила́ли на осла́. А то и наро́д стаў крича́ть: «Распни́ яго́, распни́», – ста́ли тре́бовать, ну. Так он, Пила́т э́то… А ён, ви́дишь, то́же ўсё, что говори́т: «Ты б на́до мной не распоряжаўся бы». Ну, так ён ўзял, ви́дишь ли, забоя́ўся люде́й. Лю́ди сказа́ли: «Ко́ли ты то́лько нам не даси́ его́ рас… распя́ть, чтоб распя́ть, то ты нам да…» Ке́сарю, ке́сарь каке́й-то быў царём там, ке́сарь у меня́ друг бу́дешь, ну. Так он яго́ вы́веў и сказа́ў: «Я ру́ки умыва́ю, э́тот челове́к невинове… вино́вен», – Пила́т э́той, кото́рый должён был. «А вы… я вам яго́ вы́веду, а вы де́лайте са́ми, что хо́чете. Но я умыва́ю ру́ки, я неви… невино́вен про́тив яго́. Э́тот челове́к не винова́т». Вот, и отда́ў людём, так яны́ уже́ распина́ли яго́. [А что было с Иудой?] А с Иу́дой, Иу́да сам удави́ўся… с сере́бреникам. [Усмехается.] Сам… [А где он удавился?] Удави́ўся там, побе́г и удави́ўся. Кину… ки́нуў им сере́бреники, яны́ яго́ обмани́ли [обманули]. Ён ду́мал, что даду́т сере́бреники, а яму́, договарива́ў[ся], чтоб ничего́ не де́лали, Христу́, ничего́ бы не де́лали. А как яны́ яго́ распина́ть, распя́ли, так он принёс им, э́тим кни́жникам да фарисе́ям э́то… сере́бники, со́рок э́тих сере́бреников, ки́нуў им на стол и сказа́ў… а сам побе́г и удави́лся. [На каком дереве?] Мы ж не зна́ем, на како́м, мо́жем… [Усмехается.] Пи́шется, что побе́г и удави́ўся, а на каки́м, я не зна́ю, де́реве. Удави́ўся ўсё. […] Пи́шется, что он побе́г и удави́ўся, а им ки́нул сере́бники э́то, а сам удави́лся.