[Про колдунов здесь рассказывали что-нибудь?] Ну, у нас… у нас б… я по́мню, была́ Мари́на Нау́мовна, дак она́, быва́ло, всё расска́зывает. Мно́го расска́зывала, что… и сестра́ её, Матрёна. Расска́зывала… Та Матрёна… не зна́ю, пра́вду ли она́ говори́ла, ну, быва́ло, с зажа́тым се́рдцем слу́шаем. Она́ говори́ла, что вы́шла она́ за́муж. А там на дере́вне была́ друга́я де́вушка. И роди́тели, наве́рно, скло́нны бы́ли отда́ть её… жени́ть сы́на своего́ на той де́вушке. А он ту не ўзял, в ўзял э́ту Матрёну. Да. Э́то вот Зязю́лин Ефре́м. Э́то давно́ они́ уже́ да́же из жи́зни ушли́. Ну. И вот она́ говори́ла, что вот тако́е бы́ло со мной. Ну, как. Приходи́лись ра́ньше ў семью́ все. Там… И ста́ршие неве́стки бы́ли… э́то, братья́ по… жена́тые. И там ўсе то́же, в одно́м до́ме жи́ли все. Там как-то спа́ли… каки́е-то по́ло… пологи́ каки́е-то, по́логи бы́ли. Там э́то… ну, вот э́ти са́мые. Ну. А мы, говори́т, спа́ли… Она́ говори́ла: «А мы спа́ли в кле́ти». Ну, э́то вот как чула́н како́й-то и́ли что там. Тако́е, спа́ли. Ле́тнее вре́мя. И вот, говори́т, ну что… Вот, говори́т, как ля́жем спа́ть, мой Ефре́м сра́зу и засну́л. И захрапе́л, спит. А ко мне кто-то прихо́дит. Ко мне кто-то прихо́дит, и я, говори́т, отвеча́ю, и с ним разгова́риваю. Они́ мне уже́ надоеда́ют, они́ шумя́т, они́ разгова́ривают. И всё вре́мя, и всё вре́мя, говори́т, э́то са́мое… до двена́дцати часо́в. А пото́м, говори́т, что ж… ле́тнее вре́мя. Двена́дцать, а у… а у три-в четы́ре часа́ уже́ поднима́ют: на́до на по́ле. Са́ми ж обраба́тывали зе́млю. И́ли там… и́ли коро́в дои́ть. И́ли там… ўсё ж хозя́йство бы́ло. Да держа́ли ж коро́в мно́го. Вот. Уже́ объявля́ют подъём. «А я, – говори́т, – и не спа́ла. Я то́лько засну́ла». И говори́ла: «Я сде́лалась вот… на ще́пенку…» [худая]. Всё. И э́то са́мое. Ну, а как ра́ньше роди́тели рассужда́ли. Там же не… не побежи́шь, что ка́ждый раз там… и́ли не позво́нишь им по со́товому: «Мам, меня́ тут заколеба́ли» [смеётся]. Не ска́жешь же так, что мне… я не могу́ бо́льше жить тут, и всё. А роди́тели то́лько встеча́лись уже́… когда́ вот, ну, как, по каки́м-то пра́здникам приглаша́ли: приезжа́йте в го́сти, всё. Ну. А э́тот, мо́же, уже́ тот пра́здник уже́ по́сле убо́рочной то́лько, мо́же быть, был. Ина́ говори́ла: «Я всё, ўся… ўся уже́ всё, валю́сь». Э́ти ста́рые уже́… ста́ршие э́ты неве́стки говоря́т: «Что с тобо́й?» А ина́ говори́т: «Я не зна́ю». Пото́м она́ како́й-то там рассказа́ла. Говори́т, ну, не даёт мне кто-то спать. Прихо́дит, и не оди́н. Я их то́лком и не ви́жу. Но они́, говори́т, разгова́ривают, смею́тся, и, говори́т, разгова́ривают, смею́тся, и, говори́т, ўсё. А она́ говори́т: «А что э́то, Ефре́м?» А Ефре́м, говори́т, пу́шше пре́жнего храпи́т. Да. Так э́то са́мое… так они́ ста́ли говори́ть ма́тери. Та говори́т: «Что-то на́ша… э́та са́мая… молоди́ца, молоди́ца не то. Да. Что-то у ей совсе́м тако́е». Ну, и ста́ли они́ следи́ть. И пра́вда. Говори́т… Они́ там вста́ли за дверьми́, уже́ пото́м. И, говори́т, как то́лько там како́е вре́мя, и, говори́т, она́ что-то им отвеча́ет, и они́ что-то… они́ не слы́шут голосо́ў тех. А она́ говори́т, а я слы́шу… их слы́шу голоса́… им… а слы́шу, что ина́ говори́т. Ина́ что-то там говори́т то́же им ўсё. Да. И, говори́т, ўсё. Так э́то ти пра́вду она́ не спит. Ну, так они́ что… ста́ли говори́ть её роди́телям, что тако́е, что тако́е… так э́то… Так, зна́чит что… они́ э́то… на́чали её води́ть вот по э́тым ба́бкам, кото́рые не… не вред де́лают, а, наоборо́т, что-то тако́е. Успока́ивать не́рвную систе́му, ўсё, и туда́-сюда́. И, говоря́т, то́же… ба́бка ба́бке ро́зница. Э́то как говоря́т… Как нападёшь на руку́. То́же то́ ли по хара́ктеру э́то… то́ ли как там, что-то тако́е, чтоб ўсё бы́ло. И, вот, её там куда́-то свезли… куда́-то свезли́, и э́то са́мое… поговори́ли, всё. И вот, говори́т, э́то са́мое, уже́ наступи́ла ночь, а э́ти старики́ оста́лись следи́ть. И, говоря́т, что-то как сту́кнуло. И хто́-то гро́мко-гро́мко сказа́л, уже́ не она́, а хто-то таки́м, как мужчи́на како́й… сказа́л. Говори́т… говоря́т: «Ну, хорошо́, что ты сподхвати́лася во́время». Вот… а так вот ей бы́ло что-то, говоря́т, подде́лано тако́е, из-за э́то, что э́ту де́вку не взял. Те… те так сде́лали, вот. Во. Так, говоря́т, по́сле э́того… по́сле э́того я сказа́ла: «Я в том чула́не спать не бу́ду, как хо́чете вы, я пойду́ к свои́м роди́телям». Да, так э́то… так… и э́то. [А кто это говорил?] Зязю́лина Матрёна Нау́мовна. Ну, ина́… ина́ э́то, ба́бка ста́ренькая. Она́ уже́ давно́ уж из жи́зни ушла́. И вот, она́ расска́зывала. Да. И вот тако́е, пра́вда э́то и́ли не пра́вда… [А голос – это кто?] А го́лосом, э́то тако́й… э́то мужчи́на сказа́л вот так вот: «Хорошо́, что ты во́время, зна́чит вот…» Что до конца́ яны́ её не довели́… до тако́го. [То есть, непонятно, кто с ней разговаривал?] Непоня́тно, непоня́тно, и всё. Ну, и… по́сле то́го они́, вот, не́сколько яшшо́ повто́рно сде́лали ей там что-то тако́е. Ну, шепта́ние како́е-то там, води́чка там, яшшо́ что-то тако́е, там, что у неё. И ўсё отошло́. Но они́, говоря́т, мы перешли́ пото́м из чула́на спать… не ста́ли там спать. И норма́льно, всё, ста́ли жить. Пото́м, говоря́т, нам постро́или дом отде́льно, и всё, и семья́ пошла́. И всё. У них и де́ти, и всё. Вот так вот. Вот тако́е быва́ет. Оно́ и тепе́рь, га́дость есть. Не ду́майте, есть, есть лю́ди, де́лают га́дости вся́кие. Есть, есть. [Не слышали такую историю, как мальчик с дедушкой шли, и мальчик молился как-то странно, там раз – на кочку?…] Аɣа́? [«Батьке помолюсь, два – на кочку, мамке помолюсь», – не слышали такого?] Не, не, не. Не. Ну, а так… а так… а так вот расска́зывали, что… ну, э́то, ну дак э́то про́сто вред уже́ де́лали. Говоря́т, что да́же бы́ло, что… как-то то́же, что лю́ди да́же вот… как-то де́лали, преўраща́лись в каки́х-то волко́в и́ли что. То́же тако́е, что-то тако́е, быва́ло, говоря́т так. А так э́то, не так… А, ну, вот э́то, а вот э́то вот… ра́ньше ж дома́ были́, да, и кру́глые э́ти вот, круго́м всё огоро́жено и ворота́. И там л… лошаде́й же мно́го бы́ло у ка́ждого. У… э́то са́мое. И вот, вот то́же так расска́зывали, что… говоря́т, как то́лько е́дем, так не зае́хать во двор на ло́шади. Не зае́хать, конь стано́вится сра́зу вот так вот, на за́дние но́жки, и не зае́хать. Что де́лать? И, говоря́т, ўсё на све́те обходи́ли всё. Ну, а что… а что, вот что, сосе́д что сде́лал. Ну, э́то, э́то мо́жно, э́то и тепе́рь, э́то, э́то уже́ не… тут не волшебство́. Зна́чит, уби́тым… уби́тым волко́м, шку́рою взя́ли… И э́ти са́мые… Вот как облу́плена шку́ра, да… сня́та шку́ра, они́ натёрли э́тим са́мым воро… ворота́ там, жи́ром ворота́. А конь-то слы́шит э́тот за́пах. И не загна́ть коня́. И то́же, поку́да там что-то тако́е, нашёлся челове́к како́й-то, говори́т: «Смотри́те вы, смотри́те». И пото́м там обнару́жили, да́же, говоря́т, шерсти́нок они́ э́того… во́лчьи. Се́рые э́то… на дверя́х на э́тих уже́, на ворота́х. Пото́м посмы́ли всё, сде́лали. [А зачем так сделали?] Ну как, вре́дничали. Есть же лю́ди таки́е, что и вре́дничают. [А что вы говорите, в волков оборачивались?] Ну, говоря́т, что да́же как-то поде́лывали, что вот… ра́ньше же сва́дьбы бы́ли, и на лошадя́х же ўсё вре́мя е́здили, там, за неве́стой, и всё. И пото́м как-то подде́лывали так, что там что-то… обора́чивались да́же и ло́шади в волко́ў. Подде́лывали. И лю́ди там как-то. Что-то было тако́е. [Это во время свадьбы?] Да. А пра́вильно э́то и́ли непра́вильно… Ну, э́то… Таки́е, быва́ло, нам стра́сти расска́зывают, по́мню уже́ э́то там… ба́бка одна́. [То есть, гостей оборачивали в волков?] Да. Да. Э́то вот то́же так… Что вот… Ну, вот, действи́тельно, па́рень, мо́же, не берёт ту де́вушку, кото́рую на́до, другу́ю взял. А э́ти, зна́чит… мы ва… мы вам сде́лаем тако́е де́ло. А так э́то… не так… [А говорят, что колдуны могут между собой соперничать?] Да, говоря́т, что и сопе́рничают колдуны́, потому́ что, говоря́т, си́льные колду́н, неси́льный колду́н. И так говори́ли, что вот, допу́стим, как э́то… вот, семья́, да. Допу́стим, ну, так, допу́стим, три… три до́чери, да? А мать что-то зна́ет, да? И она́, ста́ршую она́ не ў си́лах как-то научи́ть э́тому, а и́менно на́до ма́лую научи́ть. Э́тим… переда́ть своё, ма́лую уже́ до́чку. Е́сли ина́ вот э́то хоти́т тако́го. Или́ ина́ заставля́ет да́же, чтоб она́… чтоб она́ э́то с\амое… и́менно вот отда́ть ей на́до э́то. [А как отдать? Просто рассказать?] Да, рассказа́ть, научи́ть, научи́ть. Э́то ж на́до научи́ть. Так я вот… я вот расска́зывала, оди́н дя́дька говори́л. «Это́ пра́вда, говорю́». Ну, мо́же, он врал, Фе́дя. И говори́л, вот тако́е бы́ло: «Я… у меня́ была́ кума́. Ина́ всё, всё э́то са́мое, она́… она́ всё бе́гала. И вот, на э́ту Ива́на Купа́ла ина́ побежа́ла. Побежа́ла со свое́й ю́бкой. И там… побежа́ла э́то… куда́ там, на э́тот са́мый, на луг, где коро́в пасу́т, и… в ночь. И там на́чала шепта́ть, что-то говори́ть. И э́то, по росы́ тяга́ть свою́ ю́бку. А… он… а я, – говори́т, – я же не слы́шу, что она́ говори́т. Я не слы́шу, что говори́т. А я свои́ то́же портки́ снял, и то́же тяга́ю, и говорю́: "Что куме́, то и мне. Что куме́, то и мне" [смеётся]. И, говори́т, я пришёл, у меня то́же молоко́ побе́гло. С мои́х штано́в». А так э́то, не так… ну, вот так вот расска́зывают. Что по́мню, то я вам и говорю́, что мне говори́ли. Ну, и всё. [Говорили, что у колдунов книга есть какая-то?] Ну, как э́то. Есть каки́е-то кни́ги, да. Что они́ по кни́гам чита́ют, и всё. У… говоря́т, чёрный переплёт, там что-то тако́е, кни́га, тако́й… Каки́е-то есть, говоря́т, таки́е кни́ги. Пото́м э́ти кни́ги они́ передаю́т вот там… свои́м уже́, кому́ там. Не́ту до́чки, а племя́ннице како́й-нибудь там и́ли како́й сестре́, и́ли како́й там, что… и ў той кни́ге всё. Но, говоря́т, ў э́той кни́ге, там не́ту ничего́ хоро́шего. Говоря́т, там не для хоро́шего. А там и́менно вот таки́е кни́ги, чтоб сде́лать челове́ку зло. Како́е-то зло сде́лать. [Они так и назывались, просто книги?] Я не зна́ю, как она́ называ́лась. Но говори́ли, что вот кака́я-то… говоря́т, чёрная кни́га, чёрная кни́га… «У него́ чёрная кни́га есть». А как она́ называ́лась пра́вильно – не зна́ю. Вот, чёрная кни́га. И она́, говоря́т, передала́ вон той, а та́ её передала́ то́му. И пошло́, и пошло́. Ну. И тепе́рь, говоря́т, э́ти… э́ти кото́рые, они́ оченно́ тяжело́ умира́ют. [Колдуны?] Да, кото́рые вот, зна́ющие. Говоря́т, что так они́ тяжело́ умира́ют. Ну, ра́ньше ж как, боле́знь си́льно, мо́же[т] врачи́ не определя́ли там, кака́я боле́знь. Э́то тепе́рь дак у… там узна́ют там, что там, заболева́ние како́е. А так говоря́т, что э́то са́мое, э́то… то, пото́м что… пе́ред э́тим вот лежи́т, вот, да, челове́к больно́й, разбира́ли э́ти вот… потолочи́ны. Вот. Ну, вот. Вон э́ти, до́стки, до… до́ски, доски. Разбира́ли так вот, чтоб была́ э́то, ды́рка кака́я-то. Тогда́, говоря́т, э́то выхо́дит там что-то с неё тако́е, а́лчное. И, как бы, душа́ э́та там её т… там всё э́то выхо́дит, и челове́к начина́ет пото́м норма́льно уходи́ть из жи́зни. А так, говоря́т, яго́ и подбра́сывает, и он и кричи́т криком. И… так. А так э́то, не так… не зна́ю. Вот так вот. А, говоря́т, он колду́н. Да, говоря́т, о́чень тяжело́ умира́л, говоря́т, приходи́… пришло́сь разбира́ть там, зна́чит вот… [Это если он злое делал?] Да, да. Что де́лал плохо́е. [А если доброе?] Ну, а е́сли на хоро́шее де́лал, то норма́льно. [А почему его так подбрасывало?] Ну, наве́рно что-то… что-то тако́е в органи́зме бы́ло, я не зна́ю, что там. Что там, как. [Они тяжело умирают даже если передали знание?] Всё равно́, потому́ что она́ мно́го де́лала зла́ лю́дям. [… – отвлекается на кошек.] [Не говорили что какая-то женщина может в кошку или в жабу обернуться?] Не зна́ю. Говор\ят, что… она́ говоря́т: «Ой, была́ колду́нья. Ой, была́ колду́нья. Она́ обора́чивалась». Вот так говори́ли, а как… не зна́ю, не зна́ю. [Не рассказывали, как собаке кто-то лапу перебил, а на следующий день у женщины рука была подвязана?] Ну… я вам хочу́ сказа́ть одно́. Сейча́с я вам скажу́… так э́то, не так. Зна́чит, у нас, вот здесь вот жила́, она́ ушла́ уже́… Ти три, ти четы́ре го́да ей… Три, наве́рно, нет… и́ли четы́ре го́да, как она́ ушла́ из жи́зни. Черно́ва така́я, Гали́на. Ну, вот. На её жа́ловались мно́гие, что вот она́… в по́ле, как идём, коро́ў выгоня́ем, вот… весно́й же на́до коро́ў приучи́ть. Они с вес… с зимы́ бода́ются, на́до приучи́ть как-то. Да. Ну, и говоря́т, что, е́сли так вот она́, что-то тако́е постои́т, там, о́коло коро́вы там, о́коло чужо́й, да, и, говоря́т, что-то там с коро́вой тако́е. Ну, вот, ли́чно ў на́шем бы́ло… ли́чно ў на́шем бы́ло дворе́. Мы держа́ли две коро́вы и держа́ли тёлку. Тёлку мы са́ми вы́растили. Она́ у нас уже́ была́ слу́чена, всё. И вот… тёлка была́ насто́лько у меня́… тёлочка. Споко́йная, хоро́шая. Когда́ она́ ещё не́ была отели́вшись, но уже́ она́… э́то са́мое, уже́ была́ по… вы́гулена, всё. Я её беру́, и под её вы́мя, там, всё, по живо́тику погла́жу, туда́-сюда́. Она́ была́ така́я споко́йная, ста́нет, быва́ло так, и стои́т. Ну, вот, э́та моя́ тёлка тели́лась. Моя́ тёлка тели́лась, пра́вда у ей отёлы бы́ли тяжёлые. И приходи́… пришло́сь там телёночка тяну́ть. Телёнок был большо́й, разро́ссший тако́й, да. И вот, как тели́лась, как начала́ она́ меня́ бить. И вот она́ до… доро́гой го́ним, она́ пробега́ет наш дом и к ей под окно́ сбежи́т. И мы там её, там, зала́вливаем, приво́дим. А называ́ла я её Ра́дужка. Ра́да-Ра́да-Ра́да. Ра́дужка. Да. У меня́ хлеб вы́хватит с рук, съест, и бежи́т за э́той Гали́ной сза́ди. Да, хоть что, да. И пото́м уже́ насто́лько ста́ла она́ така́я… не́рвная. Вот она́ мне не дава́ла, чтоб я к ей прикосну́лась руко́й. Она вся вот так трясётся, свое́й руко́й. Э́тот стои́т мужи́к, гла́дит её, мой муж, гла́дит её – она́ хоть бы что. Е́сли я прикла́дываю ру́ку, то она́ вся трясётся. Да. Так, ну что. Мы съе́здили к одному́ де́ду. На Узво́зе. Пое́хали. Он и говори́т: «Там у вас живёт бли́зко сосе́дка, но я бесси́лен. Потому́ что вы ра́зом го́ните коро́в по у́лице, и… и в обе́д, и у́тром, и ве́чером встреча́ете, и всё». И там мы… луг, и пото́м там… э́то са́мое, встреча́ем коро́в. Там така́я кана́ўка, а… водо́й про… проры́та. А ребя́та насобира́ли буты́лок и туда́ наби́ли, буты́лки э́ти, стекля́нные. И вот моя́ тёлка э́та… я её помани́ла, она прибежа́ла, у меня́ хлеб схвати́ла, и как подала́сь по э́той кана́ве, то́лько скля́нки э́ти, оско́лки э́ти у ей под нога́ми зашурша́ли. И к э́той Га́ле в ру́ки. Вот так, раз к ей ў э́то… голово́й вот так ей ў живо́т. И стои́т. И я стою́, а я стою́ ўни… ўнизу́ так, а она́ на го́рке. Так я говорю́: «Что э́то с тобо́й, тёлочка моя́ дорога́я?» Ну, пусть, ла́дно, пусть она́ глу́пая, она́ задубине́ла, по э́той, по кана́ве, чёрт с ей, сдуре́ла. Но ни к кому́ яшшо́ же́ншшины стоя́т, все то́же, за… ка́ждая за свое́й коро́вой. Она́ ни к кому́ не прибе́гла. Она́ прибе́гла так, лицо́м уто́рнулась ей и стои́т. Всё. Так э́тот и говори́т, мужи́к. Я, говори́т, я бесси́лен. Потому́ что она́ её подпи́тывает ка́ждый раз. Ей по́ртит не́рвную систе́му. И всё. Так пришло́сь э́ту тёлку мою́ сдать. Она́ мне… у ей была́ жи́рность три и во́семь. Дала́ она́ восемна́дцать ли́тров молока́ перво́стинкой. Я ду́мала, что э́то бу́дет у меня́ коро́ва, то́лько держи́сь. Своя́ вы́ращенная, и всё. И пришло́сь её сдать. Вот так вот. Отда́ть э́тому предпринима́телю. Потому́ что куда́-то прода́ть, челове́ка наказа́ть то́же так… Вот. А до э́того у нас две коро́вы бы́ло. Мы бра́ли, в колхо́зе покупа́ли. Две тёлки. Да. И вот, одна́ коро́ўка у нас… така́я… Одна́ была́ Моне́та, друга́я Малю́та. Моне́та, тако́е вы́мя ни́зкое бы́ло… да. И вот э́то са́мое, что… я э́то то́же… она́ отели́лася, и молока́ то́же она́ пе… пе́рвый раз дала́ мне ли́тров девятна́дцать молока́. Ну, ду́маю, э́то бу́дет коро́ва. Потому́ что… ну, коро́ва как, она́ коро́ва прибавля… уже́ к пяти л… года́м уже́ настоя́шшая де́лается. Вот са́мое хоро́шее молоко́ – пять лет. А пото́м там уже́ держи́шь да́льше, уже́ она́ мо́жет немно́жко… на како́м-то у́ровне оста́вить э́то… удо́й. А пото́м мо́жет быть и ме́ньше. Ну, ско́лько коро́ву де́ржат… двена́дцать лет. Она́ уже́… уже́ двена́дцать лет, коро́ву на́до меня́ть. Ну, быва́ет, что и бо́льше поде́ржишь там, ско́лько. Как, быва́ет всяк. А так уже́ молоко́ идёт на исхо́д. Да. Ну, и всё. И вот, один раз я пришла́. А э́та, ина́… Моне́та оч\ень сла́бо дои́лась, мя́гко, мя́гко дои́лась. Раз-раз, на молочко́ припу́стит, и легко́ дои́тся. А Малю́та э́та, у э́той кре́пче молоко́, э́той на́до бо́льше выда́вливать молоко́. Так, я ду́маю, ну, ла́дно, подою́ я пе́рва Малю́ту. Э́то… кре́пче я сейча́с подою́, а пото́м я уже́ отдыха́ю, когда́ э́ту дою́. И я то́лько подмы́ла вы́мя э́той, Малю́тке, да. Что тако́е, слы́шу… А у нас не пол, а содержа́ние так… наво́з, да. Я подостла́ла, всё сде́лала, всё. Да. Что тако́е: «Ш-ш-ш». Так вот, шипи́т. Я гля́нула, стои́т моя́ коро́ўка вся мо́края, как вот… мо́края-мо́края стои́т. Она́ там о́коло окна. Так оно́ ря́дом, э́то са́мое… Одно́ бы́ло… У нас они бы́ли э́то… на це… на цепу́, одна́ и друга́я, потому́ что две ря́дом. Да. Стои́т и вот так во… вот так стои́т она́, прижа́вшись, она́ так… ни́зкая была́ така́я коро́ва. И: «Ш-ш-ш». Гля́нула я, а у ей из четырёх до́ичек вот так вот журчи́т молоко́. Вот во… Э́то я не вру. Так я… так я скоре́й ки́нула э́ту, да к ей. Немно́жко подтёрла тря́почкой ей вы́мя, э́то са́мое, ста́ла дои́ть. Ни гра́мма нет молока́. Ниско́лечко нет молока́, и всё. Так я э́ту… э́та припусти́ла уже́ молоко́, я её ки́нула. К э́той – э́та то́же не даёт. Так я… так я побежа́ла к э́той, опя́ть дои́ть э́ту. Да. Так погляжу́ уже́ с э́той… Моне́тки… а она́ мо́края-мо́края, Моне́тка, как бу́дто на её кто-то сел и вот… её гнетёт. Мо́края шерсть ўся. И… и э́то са́мое. Так я бу́ду до́ма… бу́ду дои́ть, бу́ду гляде́ть, ти бу́дет ка́пать молоко́. И так вот так: «Кап… ре́дко кап-кап». Но бо́льше так не ка́пало. И пото́м опя́ть е́здила. Говоря́т, э́то… э́то по́рча коро́ве. Э́то уже́ коро́ве что-то сде́лано. Ну. И так, быва́ло, идёт она́ у нас, осо́бенно как далеко́ в по́ле гоня́ли, всяк же гоня́ли пасти́. Да. И, быва́ло, идёт с по́ля, и вот так она́ раз-раз… когда́ идёт, так э́то… ну так, ла́дно, я согла́сна, мо́жет сла́бенько молоко́, вы́мя… так вот идёт она́ и нада́вливает но́жками, и, мо́жет так… Прихо́дит в друго́й раз – ўсе но́ги мо́крые от молока́. Так моя́ коро́ва как… как была́ на девятна́дцати ли́тров, так ста́ла семна́дцать ли́тров, и бо́льше не приба́вила. Вот. И я вот на э́ту всё обижа́лась… на ба́бочку. [На соседку?] Да, на сосе́дку. [А дед на Узвозе, он недавно умер?] Он у́мерший три… да, он у́мерший тот дед. Э́то… был… Иван Евста́фьевич Фомино́в. Вот. Он помога́л, он помога́л так. Вот. [Вам он сразу сказал, что бессилен?] Да, он сказа́л, что я бесси́лен, потому́ что ря́дом живёте, и э́то… на́до иска́ть ещё какого́-то о́чень си́льного. Ну, а куда́ ещё… о́чень си́льного. Так вот так и держа́ли. А пото́м уже́ всё тут. Сбыли́, и всё. Про́дали мы их. [Когда вы ездили, вы рассказали ему, в чём дело?] Ну, как… приезжа́ешь, везёшь води́чку. А води́чку возьму́, быва́ло… ў ба́ночку пол-литро́вую води́чки, да поста́влю в хлев на ночь. Он\а постои́т там у корму́шки, про́тив одно́й коро́ўки, про́тив друго́й коро́ўки. Ес\ли на́до, так. Хле́ба кусо́чек, и со́льцы. Со́льцы ў целлофа́новый мешо́чек, тако́й… паке́тик. Да. Пригоро́шку, ну. И всё. Я говорю́, на́до коро́ўку что-то полечи́ть. Он, быва́ло, идёт с э́той водо́й, пошёл ў другу́ю ко́мнату. Ну, идёт. Да, говори́т: «Коро́ву твою́ кто-то до́ит». Вот так, мол. [Он как-то посмотрел на воду?] Да, да. Коро́ўку, говори́т, кто-то до́ит. Ну, и всё. Ну, так. [А кто доит?] А кто до́ит… ну, да. Ну, говори́т, сосе́дка ря́дом. Ну, вот так. [А хлеб и соль?] А пото́м… а пото́м он там на хлеб э́тый поше́пчет и, говори́т, э́тый хлеб отда́й. А со́лью обсы́пь всё в хле́ве, чтоб он\а яшшо́ бо́льше не приходи́ла. Ну, и, быва́ло, быва́ло что-то немно́жко и помога́ет. Ну. Э́то на́до, мо́же[т] яшшо́ раз на́до бы́ло съе́здить. Яшшо́ раз. Ну, а так. Тро́ху помогло́, и ла́дно. Тро́шки. [То есть, у соседки было много молока?] А э́то я не зна́ю. Ну, и коро́вы… всё ина́… счита́лось, что моло́чные коро́вы бы́ли у ей. А пото́м… а пото́м ей то́же… коро́ве сде́лали. Так, что коро́ва и желу… и желу́док сра́зу отказа́л, и но́ги отказа́ли у коро́вы. Коро́ву она́ ликвиди́ровала. [Как это ей сделали?] А я так ду́маю, мы бы́ли в магази́не, стоя́ли в о́череди, не зна́ю, за че́м… и стоя́ла одна же́нщина. Вот… ина́ мне расска́зывала, же́нщина э́та. Говори́т… на́ша, тут, Погоре́льская. Говори́т, э́то са́мое… говори́т, ой, я не могу́ терпе́ть… о́коло Черно́вой. Стои́т, говори́т… я впереди́ её стоя́ла, а ина́ говори́т… раз, меня́ вот так оберну́ла к себе́. И говори́т: «Как ты хорошо́ накра́сила го́лову». Ну, она́ э́то, подстри́глась и покра́сила го́лову. «Как ты краси́во го́лову покра́сила». А у ней то́же две коро́вы бы́ло. Так она́… так она́ говори́т, что э́то, ду́маю, что, к чему́ ина́ так э́то. Она́ же меня́ могла́ и не воро́чать к себе́. Заче́м она́ так ко мне… поверну́ла меня́, э́то с\амое, к себе́. Да. Я, говори́т, прихожу́ домо́й… пошла́… у ней коро́ва одна́ была́ отели́вшись, одна́, а друга́я ещё нет. Так пришла́ э́та коро́ва, кото́рая отели́вшись, ниско́лько не съе́дено э́то… се́но. Я, говори́т, на своего́ Сла́вку и говорю́: «Слав, чё э́то коро́ва на́ша ниско́лько се́но не е́ла. Ты же ложи́л у́тром». Норма́льно, говори́т она́ вста́ла, и я… она́, говори́т, я утро́м её дои́ла, норма́льно, телёнка напои́ла. Телёнка она́ отняла́, была́… он был под коро́вой, а ина́ его́ отняла́, говори́т, и телёночек напи́лся. Я подои́ла, всё норма́льно. Да. Так э́то с\амое. Да, так она́ се́ла её дои́ть. А у ней вы́мя тако́е вот раздуло́сь ўсё. И кро́ў [кровь] ре́заная. Ре́заная кроў с со́сок… Так она́ говори́т, так я, говори́т, сама́ себе́ ду́маю… вот меня Га́лька как покра́сила. Как ты краси́во, говори́т, покра́силась. Одна́ кроў. Так она́ идёт к врачу́. Ва́ля э́та. Да говори́т, э́то са́мое, Вер, что де́лать. Э́то… что-то с коро́вой. Поре́з, не поре́з… Та пришла́… Ну, э́то, моло́чный поре́з есть, там… то́же така́я… заболева́ние. Да. А ина́ говори́т: «Не, не, не, не, не. Э́то на поре́з не похо́же». Всё, коро́ва отказа́лась от еды́, вы́мя всё, э́то са́мое, вот тако́е кра́сное, разду́тое и кро́вью напо́лнено. Так, ну, что… э́то, позвони́ла предпринима́телю, прие́хали, заре́зали да и увезли́ коро́в. Так тут че́рез две неде́ли коро́в выгоня́ли в по́ле. Так, и вот э́то… и э́той Черно́вой… оди́н день побыла́ коро́ва ў по́ле. На второ́й день коро́ву уже́… не могла́ коро́ва идти с по́ля. Ее́ная коро́ва, не могла́ с по́ля. Так она́: «А́йя, а где э́то мою́ коро́ву так… то ли помя́ли, то ли что?» Говоря́т: «Не-не-не, ничего́, коро́ва норма́льная, никто́ ничего́ не де́лал коро́ве». Да. Ну, а вот, наве́рно, тишко́м, кто-нибудь, что-нибу́дь ей то́же коро́ве э́той са́мой. Так у коро́ви… «А́йя, у коро́вы желу́док ўсё отказа́ли». Она́ там, говоря́т, с ико́ной бе́гала… э́то сосе́дка говори́ла друга́я. Говоря́т, там она́ с ико́ной бе́гала, там что-то о́коло э́той коро́ви там шепта́ла, де́лала. Ну, и то́же так, подержа́ла, подержа́ла. И но́ги отказа́ли у коро́ви. Так… была́, и тепе́рь бо́льше коро́вы то́же не де́ржит. Не держа́ла по́сле. Вот так. [С иконой она вокруг коровы бегала?] Ну, во́зле коро́вы там с ико́ной что-то шепта́ла, де́лала. Но не помогло́. [Не слышали, как здесь клад искали и к ним лосица вышла?] Не знаю, тако́е я не слыха́ла. [Соб.: Но то, что слышали про коров, это интересно.] Да. Но э́то вот… а э́то так… И… Ещё вот, я почему́ на её так греши́ла… грешу́… и тепе́рь г… и тепе́рь она́ уже́ поко́йница, ла́дно, помяни́ её Бог. А там па́слись, ну, с по́ля шли коро́вы и с доро́ги сверну́ли, и там, как у нас администра́ция, там ну… трава́ вы́кошенная, там… тра́ўка э́та мя́гкая. Так и… я так иду́ сза́ди, иду́. И моя́ э́та коро́ўка, зна́чит, там о́коло забо́ра траву́ щи́пет. А её коро́ва пошла́ да́льше уже́, пошла́ да́льше. Она́ идёт, спуска́ется вниз, и мою́ коро́ву так… раз-раз, три ра… пру́тиком… и стебану́ла. Я говорю́: «Послу́шай, ты свою́ коро́ву… вон твоя́ коро́ва пошла́, иди́ за не́ю. Чё ты мою́ подгоня́ешь? Чё ты мою́ подгоня́ешь?» – «А твоя́ коро́ва по ста́ду коро́ў други́х бодёт». Я говорю́: «Ну, зато́ ж все пробо́женные, бодёт». Ну, я говорю: «Ка́ждая коро́ва мо́жет ка… каку́ю-то коро́ву пина́ть». Я говорю́: «Ну, что ты э́то говори́шь. На́ши коро́вы споко́йные». Да. Я говорю́: «Чего́ ты там её э́то са́мое…». Наза́втра коро́вы… в обе́д… пригна́ла то́лько её в по́ле. С… с по́ля прибега́ет э́та са́мая, кто там был ў по́ле у нас… Та́ня Вохонько́ва. Говори́т: «Ва́ша коро́ва… что с ного́й случи́лось, э́то… а где ни сту́пит, там вот така́я вот кроў на траве́… с коро́вой…» И, говори́т: «Забери́те вы её, мы да́льше пого́ним, а как она́ пойдёт?» Да. Так я… зна́чит ў э́то… верёвку ў ру́ки, да дава́й, за ро́ги цепля́ть её, да привела́. Ну. У ней, у коро́ви ста́ли гляде́ть, ду́маем, мо́же[т] где на каку́ю ста́ла скля́нку, мо́же[т] гво́здь где како́й. Не, прове́рили, нет ничего́. Чуть-чуть как бу́дто тре́снувши у э́той… копы́то. Но и там бу́дто не вида́ть. Копы́то мы обраба́тываем весно́й, когда́ коро́в выгоня́ем в по́ле. Ничего́, да. Тут я уже́ привела́ её домо́й, да дава́й ей там э́то… промы́ла. Да э́тым са́мым, ду́маю, йо́ду, мо́же[т] на́до там что-нибу́дь ещё. Кроў переста́ла, ничего́, кро́ви не́ту, ничего́. Ну, а… неде́ли две продержа́ла коро́ву в хле́ве. Коро́ва на ногу́ не ста́нет. Продержа́ла. Ветвра́ч приходи́л. Так, ну… так я э́то, так он говори́т: «Сшей ты вот тако́й холщо́вый э́тый… таки́й, ну, чехо́л». А я, говори́т, потому́ что здесь я, говори́т, ничего́ не нахожу́. Никако́го не́ту, чтоб те́ло там како́е-то иноро́дное вто́рглось и́ли что, ничего́. Говори́т, ў по́ле не гоня́й, потому́ что… ну, хо́дят же, и гря́зь тут забьётся. А чехо́л э́тот сши́ла я ей. Она́ так дава́лась хорошо́. Оде́ла я ей. Ихтио́лоўкой зало́жим так ўсё, заложи́ли, мы. Говоря́т, пусть ихтио́лоўка там. Е́сли что, она́ вы́сосёт… и э́то всё. Да. Ну, побыла́ две неде́ли, коро́ва ста́ла на ногу́ ходи́ть, всё, пошла́. А что бы́ло – не зна́ю. Вот так вот. Вот так. То ли она́ где ч… и нигде́ мы не ви́дели, чтоб там разре́зано бы́ло, ти что… ничего́. И пра́вда, ина́ стои́т, когда́ я пришла́ её забира́ть, а у ей… а где ста́нет, там вот так вот на траве́ кроў, кроў, кроў. И на ногу́ почти́ не хо́чет станови́ться. Е́ле приволокла́ домо́й. Ну, а что э́то, я не… как… приме́ты каки́е, как, что… Вот так я говорю… Ой, стебану́ла она́ мне её… постеба́ла пру́тиком э́тим по коро́ве.