[Не было рассказов про то, что человек умер, но все равно после смерти начинает приходить?] Быва́ет тако́е. Но у мене́, сла́ва Го́споду Бо́гу, тако́е не сни́тся. [То есть про такое рассказывали?] Расска… моя́ двою́родная сястра́ расска́зывала, гово́рию на… Её На́дя зову́т. Говорю́: «На́дя, ну не дури́ ты головы́, ну что ты тако́е?» - «Зи́на, вот тябе́ кляну́ся. Ён люби́л чита́ть, да́же не то, что я, до́чу бра́ла на крова́ть. Отца́ ея́. Да, в час прихо́дить, и день пря́мо як во… як на́до. Сиди́т и э́той газе́той шево́рит, як листа́ет. Да ри… А я перебива́ю: «Не дури́ ты головы́, что ты гово́ришь?» - «Да, - говори́т, - да, - говори́т, - да́же и до́чка гово́рит, да. Дак мы поку́ля пере… э́то… переночу́ем, уже́ сто пото́в про́йдеть». – Да, а я говорю́: «Дак ты бы поруга́лася на яго́». – «Ну я не зна́ла, - говори́т». Ну, до шасти́ няде́ль ме́ньше, ме́льче, ме́ньше, ме́ньше, как шесть про́йдеть няде́ль – всё, тишина́. А мне наве́рное, и ён не… не прия́вится мне, что ка́бы я не боя́лась. А так, як он ещё боле́л, и ён… «Бо́же, Бо́же» як бы мне одно́й не оста́ться. Быва́ло в дяре́вне вот так вот поко́йник: «Коль, ходи́ меня́ в туале́т, так я бою́ся. Бою́ся и всё пойти́. Да на дворе́ хоть посто́й». А тады́ яму́ во, ряве́ла рёвом, ду́маю: «Ма́мочки, як э́то мне оста́ться одно́й до́ма». Да, а тады́ ужо́ он помёр: Тогда́ де́ти по о́череди ночева́ли. Пе́рвая, э́то… одна́, другая́, тады́ сын. Так по о́череди. Шесть няде́ль. И что́-то я… что́-то я… их сра́зу же на двор, и все яи́м… И як кто, так вот, ну не вот то так. А тады́ шесть няде́ль прошло́, говорю́: «Де́ти, чяго́ вы бу́дете. Ля́гу я и всё. Оди́н день с све́том поспа́ла, свет горе́ў. А тады́ вы́ключила, перекрясти́лася Бо́гу, вста́ла пяре́д ико́ной: «Храни́, Госпо́дь Всевы́шний, мя…». «О́тче» перечита́ла. «Ко́лька, ты там ляжи́, где тябе́ положи́ли, а я бу́ду здесь… на свое́й ко́йке спать». Сосни́тся мне он вообще́, так я подыма́юсь, так вот и так ду́_маю, як ён сосни́_ўся и вот ду́маю, як он ў гробу́ ляжи́т. Хоть бы я яго́ оди́нова трёхнула! Та мне Бог помо́г и ён поприя́ў. Потому́ что ён знал, что я его́ бою́ся. Ну я яго́, як помёр, дак я яго́ трико́ так вот засу́каны [засучены] бы́ли… яго́ но́ги по… оте́кши бы́ли, як поло́паны. Дак э́тое, э́то… як помёр, э́то сястра́ моя́ пришла́, как раз пришла́ сястра́. Вот мне так то́шно. Пойду́-ка я к ёй, она́ ка́ждый раз приходи́ла ве́чером, да, и у́тром прихо́дила, а то в пять часо́в, вот ве́чера, пять часо́ў. Ну май уже́… уже́ ж всё ви́дно. Яна́ пришла́, и ён стал помира́ть. Дак го́лые но́ги и… тады́ говорю́: «Ду́ся, дава́й ему́ поло́жим… но́ги, поло́жим его́, поку́ль уж помёр. Вот э́ти го… го́лые но́ги. И вот куды́ ходи́ть на похоро́нки, всегда́ я пощу́пываю но́ги сра́зу. [Зачем?] Ка́бы не боя́ться. Обе́з… и все вот таки́, вот так вот иду́ть и но́ги пощу́пывают. 01:31:02,107 и покрыва́ло, всё ра́вно, ка́бы но́ги… Вот, э́то приме́та то́же хоро́шая. Сла́ва Бо́гу, не бою́ся. [Не говорили, что можно что-то воткнуть в порог, чтобы он не приходил?] Ничего́ не чу́ла, ничего́ не чу́ла. А вот так вот косну́сь, ду́маю: «А неха́й бы пришёл, дак и что б?» Вот не бою́ся, понима́ешь? Не бою́сь, да́же но́ччу не бою́ся. Ой, Го́споди! [Плюёт три раза.] [Не говорили, чтобы не плакать по покойнику, нужно что-то сделать?] Э́того, знае́шь, э́того не дай Бог. Вы́плакаться – э́то се́рдцу ле́гче, вы́плакаться – се́рдцу ле́гче. [Не говорили, что нужно бросить в могилу платок, тогда не будешь плакать?] Не чу́ла э́того, не чу́ла. А я год пла́кала, коне́чно, год пла́кала, а тады́ ужо́. И ён присни́лся мне и гово́рить: «Зи́на, да́й-ка ты мне переоде́ться». А я с ку́хни иду́, а то моя́ дю́же пе́ча мо́края. А я иду́ и ду́маю, ду́маю, не говорю́, а ду́маю: «Ну́-ка ты оста́вь, сохраня́й своё здоро́вье…». А я год плакала, конечно, год плакала, а тады ужо. И ён приснился мне и гово́рить: «Зин, дай-ка ты мне переодеться (а я с кухни иду), а то моя дюже пле́ча мокрая. А я иду и думаю, думаю, не говорю, а думаю: «Во коли́ ты стал сохранять своё здоровье…». Э́то я то́лько так ду́маю, так ду́маю сле́дующее, пото́м говорю́: «Наде́нься, Ко́ля, наде́нься, не стои́ на сквозняку́. Да во́коли ты стал?» А то я говорю: «Наденься, Коля, наденься, не сяди на сквозняку. Да во коли ты стал?» И в спа́льню ён пошёл, а я всле́д и не дошла́. Ча́сто сни́тся, ча́сто сни́тся. Вот гово́рють, як сосни… сни́тся-сни́тся. Одна́ же́ншшина ту́та помёрла ка́жд бож день, ка́ж Бо́ж день, ещё Ко́ля мой жив был. […] Да гово́рють, испячи́ блин и на поро́ге зъешь. Э́того… ну, в свое́й ха́те. Ну яна́ тый испякла́ и съе́ла, говорю́т э́тое… «Го́споди мой, ляжи́ ты, як тебя́ положи́ли, не на́до мене́… ко мне приходи́ть, не на́до мне сни́ться». И всё и сейча́с не сни́тся. А Ко́ля так ка́ждый день, ка́ждый день, говорю́ на́до то́же, де́вочки, я зъе́ла, а мно́го не сни́лся. А я и сястре́ э́той говорю́, говорю́: «Чяго́ ты блин пекла? Як сосни́тся мне и си… ну, сни́тся что́-то. Сейча́с обра́тно что́-то стал сни́ться.