[А что это у вас за картинка такая интересная?] [СВВ:] А э́то ж йико́нка. Ико́нка. [А почему тут вы ее?…] А у мяне́ йико́нок зайди́те в ха́ту погляди́те… [А кто здесь на этой иконе-то?] Я… я уж тяпе́рь ня ви́жу… [Не написано, какой святой?] Не, не… Ти не Мяко́ла? На́дя зна́ет… [Зовёт СНМ:] На́дя! Дочу́шка, ты зна́ешь, як эту яко́нку называ́ють? [СНМ:] Как называ́ется? [СВВ:] Ико́нка. […] [СНМ:] Э́то са́мо, ико́нку э́ту я нашла́ в вешша́х бабу́ль, как бы, я, э́то са́мое, когда́ Ва́ля прие́хала и сказа́ла мне, что «это, - гъври́т, - Нико́ла Чудотво́рэц»… [СВВ:] Вот. И я сказа́ла, что э́то… [СНМ:] И он краси́вый, я его́ в дом как бы не заноси́ла, а, это са́мое, про́сто пове́шала здесь у меня́ на дворэ́, как охраня́ет мой дво́р, я как бы к нему́ сюда́ обрашша́юсь. [А можно на дворе вешать, да, не обязательно в доме?] Как бы… как бы по зако́ну, это са́мое, в до́ме, в до́ме. [СВВ:] Да, да. [СНМ:] Но он же у меня́ всё равно́… я его во дворе́ не ве́шаю под дождём, а под наве́сом… У него́ вот лик как бы лик хоро́ший краси́вый… [СВВ:] У мяне́ хоро́шие краси́вые есь яшчё ико́ны. [СНМ:] У нас даа… [СВВ:] Зайди́те, пожа́луйста, погляди́те. [СНМ:] Вот та у нас Санкт-Петербу́рская у нас, бо́льше ста лет э́той ико́не. Она там была́… у нас её кра́ли, она к нам верну́лась, Нико́ла Чудотво́рец… [Как вернулась? Сама?] Сама́, да, наве́рное… [Смеется.] [СВВ:] Мили́ция. [СНМ:] Ре́дко быва́ет, когда́ ико́ну выво́зят, что́бы про́дать, а её, э́то са́мое, нахо́дят… с э… мили́ция возвраща́ет, а наш… нам верну́лся, да. [СВВ:] Иди́те… [Спасибо. Скажите, пожалуйста, а не было такого раньше, чтобы в хлеву иконку вешали?] Ой, ня зна́ю, ня ви́дела, да не, Госпо́дь, ты что, тут яку́… [Соб.: Нет, не там внутри, а вот над дверью, чтобы коровки под ней проходили.] Да э́той тако́е я по́мню у Кля́стицах у нас… [В Кля́стицах было так?] Э́то ў на́ших. [А там где, над дверью вешали?] Над две́рью. [СНМ:] Идёмте. У кого́? [СВВ:] А это я по́мню там у Кули́гах у нас у де́да Грыго́рыя… [СНМ:] Ру́сские правосла́вные вобше́-то ико́ны над дверя́ми не ве́шают. Де́душка, помяни́ Бог, вот с ба́бушкой говори́ли, вот евре́йская дере́вня Шуля́тино… (у нас Амо́сен… у нас тройна́я дяре́вня) У евре́ев всегда́ ико́ны вот над дверми́… вот на дверя́х вися́т, это так. Но я… я не зна́ю как бы, зна́ете, у нас же не́ту еўрэ́еў тепе́р, их не́мцы в войну́ расстреля́ли пе́рвыми, в дере́вне бо́льше тут… а дере́вня была евре́йская. [… - СНМ отводит собирателей в дом смотреть икону.] Э́то вот э́та ико́на. [Это которая вернулась к вам?] Кото́рая к нам верну́лась. [Это Никола, да?] Даа, Нико́ла Чудотво́рэц… ико́на… ико́на… у нас её ма́мины друзья́ хоро́шие… она́ так вот… они́ кра́ли ее… не её друзья́, а друзе́й де́ти. И вон, па́па тада́ боле́л, сорва́ли ико́нку. А мы с По́лоцка с му́жем прие́хали, он вот здесь, помяни́ Бог, лежи́т, а я уже́ ра́но подняла́сь карто́шку, мо́жет, копа́ть, он гъври́т: «А де-то ва́ша ико́на?» А я как раз так стоя́ла, у нас тут лю́стра висе́ла, я така́я – раз так, под эту — то́чно нет, трюмо́ стоя́ло, я под трюмо́, не́ту! Я… па́пка там спал, и ма́мка, ма́ма сра́зу подня́лась— раз! — вы́шла, а это… а па́пка гъври́т… фотоаппара́т побежа́л смотре́ть… И пото́м ду́мали-ду́мали-ду́мали, коро́че, мы так и не пришли́, что э́то они́, что это они́, а пото́м то́лько… хожу́-хожу́: «Ну что де́лать?» А когда́ укра́ли, никто́ то́лком не зна́ет. Когда́ это бы́ло: неде́лю наза́д… не хва… Мы при… как бы хвати́лись… Пото́м я говорю́… ходи́ла-ходи́ла, пото́м говорю́: «Не, у нас, - гъврю́, - эта ико́на доро́же всего́ на́шего иму́шшества, на́шего до́ма, я в мили́цию, - гъврю́, - заявля́ю». Позвони́ла, да, и вот они́… и вот они́ её в По́лоцке, в Экима́ни где-то вот собира́ют та́м у ку́чу, собира́лись перевози́ть её. А ма́мке присни́лось, что «Не плачь, я верну́сь». И я так счита́ю, что да, это наш оберега́тель. А, и она́ бы́ла… такой я́шшичек - наве́рно, ра́ка называ́ется… наве́рно, ло́жится в я́шшичек, это са́мое, на это… на застёжечки, ну вот под стекло́м. И вот они́ его́ разлома́ли там повыбра́сывали, а когда́ я её там убира́ла, чи́стила, открыва́ла я́шшичек – и сза́ди подло́жено под лучи́ночки бы́ли — она вся деревя́нная — были подло́жены бума́жка… газе́тка, чтоб она там не шата́лась. Развора́чиваю газе́тку, а там напи́сано: «Санкт-Петербу́рг ты́ща девятьсо́тый год», страни́чка, представля́ете? [Соб.: Тоже старинная.] Да, потих… Вот как она́ пережила́ войну́, и где она бы́ла, и как она сюда́ попа́ла? Кто ж зна́ет… [А маме что приснилось?] Он… он проси́л как бы, го́лос что грит: «Ну не плачь, я верну́сь». И не прошло́, мо́жет, дня два-три, и нам зво́нят, что вот нашла́сь ва́ша ико́на, на опозна́ние привози́ли. Вот это как бы на́ша семе́йная рели́квия. Ну вот… [Соб.: Пусть и дальше бережет дом и семью.] По… помоги́ Бог. Вот мы… я так счита́ю, что да, де́ржит, помога́ет. Краси́вая. Еди́нственное что, ду́маю в монасты́рь съе́здить в По́лоцк, надо купи́ть вот э́тот я́шшичек с лампа́дкой как бы для него, потому́ что, говоря́т, чтоб ико́нка жи́ла, всегда́ на́до, что́бы во́зле неё горе́ла лампа́дка или све́чечки зажига́ть, что́бы она́ как бы для неё это бы́ло… так вот…