[Вы не слышали, что в какой-то летний праздник росу собирают?] Э́то на Петра́ и Па́вла. Двена́дцатого ию́ня. Собира́ют росу́. [Для чего?] Ну, и но́ги ле́чут, и умыва́_юця. Э́то на Петра́ и Па́вла – две… двена́дцатого ию́ня. Ию́… Да, э́то в ию́ле мы живём? [Июля?] Ию́ля, да. Вот, а пра́здник на[до]… росу́. Да́же ле́чут больны́е но́ги, лячи́ли – выходи́ли на росу́ у́тром ра́но, когда́ со́лнце всхо́дит, и моли́лися апо́столам Петру́ и Па́влу, что́бы он сня́л отё_ки ног, ту́чность ног. Я зна́ю да́же э́ту моли́тву. Воот. И проси́ли Бо́га, что́бы ходи́ть на нога́х свои́х. Но ног… станови́лись на́крест нога́ми в росу́ и, зна́чит, восхо́ду со́лнца моли́лися апо́столам, что́бы по… да́л си́лы нога́м. Вот э́то я зна́ю. [Как молились?] У меня́ где́-то она́ спи́сана, я покажу́. Что́бы не́ было голосло́вно э́то. Потому́ что я то́же лячи́ла так но́ги. И мно́гие у нас тут. [Уходит за тетрадкой с рукописными молитвами. Долго ищет нужную молитву.] Як не на́до – тады́ всегда́ на́йдена, а как на́до – тогда́… Ой, ста́рость не ра́дость, бля́ха-му́ха. [Продолжает искать.] Вот. [Читает по тетрадке и добавляет иногда свои комментарии.] От больны́х ног. На пра́здники Петра́ и Па́вла, в тот же день, прихо́дишь, зна́чит, ста́нешься нога́ми, как я говори́ла, на траву́. Лицо́м – туды́, на восхо́д, к Бо́гу. И бу́дешь моли́ться Бо́гу. [Задумалась.] Пе́ред э́тим, коне́чно, мо́лятся три ра́за О́тче… «Отче наш» за ка́ждым ра́зом повторя́ется. «Как крепка́, и сильна́, и ве́чна мать-сыра́ земля́, так и мне, нога́м мои́м, больн\ым, си́ла кре́пкая, си́ла ве́чная. Ами́нь. Пойду́ я, раба́ Бо́жья, (там, и́ли раб) в чи́сто по́ле, найду́ там апо́столов Петра́ и Па́вла, поклоню́сь им пони́же, подойду́ к ним побли́же, и попрошу́ кресто́м, посто́м, и все́ми си́лами…» ООй, уже́ всё-всё поразмы́лося. «Что́бы у меня́ но́ги не боле́ли, ко́сти, суста́вы не скрипе́ли, что́бы у меня́, у рабы́ Бо́жьей, коле́ни, суста́вы и сухожи́лия…» Ну, не боле́ли. Ну, там перечисля́ешь свои́ бо́льки. «И, что́бы э́той боле́зни не́ было во всей мое́й… ро́ду. Не ба́тюшки, не ма́тушки, не прав\нукам, не вну́кам». Вот, э́то от слоно́вости мо́лются Бо́гу от э́того от всего́. Тетра́дка уже́, вон, ви́дите, разодра́но уже всё. [Показывает тетрадку.] [Откуда вы это переписывали в тетрадку?] Ой, э́то я не перепи́сывала. Отку́да э́то – я не по́мню. Э́то передава́лись из поколе́ния в поколе́ние э́то всё. У меня́, э́т са́мое, ну, у нас в роду́… лячи́ла моя́ крёстная ма́ма. Воот. У нас лячи́ли… моя́ ма́ма лячи́ла на подня́тие живота́, опуще́ние, вот, ну, ма́тки, как у же́нщин. Я, приме́рно, то́же лячу́ дете́й, мне прино́сят. Я лячу́ их от испу́га. Я лячу́ от алкого́льной эпиле́псии. Ну, кто обраща́ется, коне́чно. Но за э́то никогда́ не бяру́ никаки́х де́нег, потому́ что э́то Бо́гу мо́лишься – нь… не про́сто так. И де́нег брать нельзя́. Поэ́тому всех, кто прихо́дит, я всех отправля́ю в це́рковь пото́м идти́. Что́бы они́ ходи́ли и моли́лися са́ми. Э́то нам за грехи́ вся́кие. Ну вот ма́ма ж у меня́ прожи́ла девяно́сто три годы́. Ну мне щас… далёко, но уж всё равно́ уж восьмо́й деся́ток уже́ мне ж. Не рубль разменя́ла. [… - биография КЛВ.] И вот они́ в из поколе́ния… в поколе́ние переда́вали – вот я дак ить да́же и не помню́, что́-то что. Тут и от сдви́гу, тут и от ро́жи, и от ску́лы и от… от вся́кой ерунды́. Ну и вот э́ту вот, э́ту моли́тву апо́столу… э́то са́мое, ну, апо́столам Петру́ и Па́влу. На́до восстанови́ть. Я так… е́сли бы се́ла, я б вспо́мнила. А тут ж уже́ ви́дете, она́ как вся… [Соб.: Да, стерлась уже.] [Эту тетрадку у вас в семье передавали?] Да, да, в тетра́дке. Вот, ви́дите как со вре́менем повы́цввело всё. [Как нужно ставить ноги крест-накрест, вы сказали?] Вот так вот, когда кре́ст-на́крест вот… [Показывает, что нужно поставить ноги скрестно.] [То есть нужно поставить правую ногу слева, а левую справа?] Да. Ну и́ли спра́ва, да. И пото́м подойти́: «Как сильна́ и крепка́ мать-сыра́ земля́, так и нога́м мои́м больны́м – си́ла ве́чная, си́ла кре́пкая. Пойду́ - там я, раб тако́й-то, – вы́йду в чи́стое по́ле, на кра́сное со́лнце, найду́ там апо́столов Петра́ и Па́вла, подойду́ к ним пони́же, поклоню́сь им… пони́же. Подойду́ к ним побли́же, поклоню́сь им пони́же и попрошу́ посто́м, кресто́м, моли́твой свято́й помо́чь мне больны́м нога́м мои́м. Что́бы но́ги мои́ не боле́ли, суста́вы не скрипе́ли, ве́ны не беспоко́или. Там ведь и для вен ёсть. То́же про… на, все на… коне́чно, пра́здники… когда́ идёт обе́дня – загова́ривать нельзя́. И лячи́ть нельзя́. Потому́ что идёт обе́дня – на́до моли́ться Бо́гу. Отда́ть Бо́гу Бо… Ке́сарю ке́сарево, Богу Бо́жье. А так… Вот так и живём. [Эту молитву вы читаете один раз?] Ну я… апо́столов ж Петра и Па́вла то́лько оди́н ж раз в год. То́лько у́тром на́до. У́тром, когда́ со́лнце всхо́дит. [То есть еще до обедни?] До обе́дни, да, часо́ў в пять утра́, ў шесть. Когда́ со́лнышко всхо́дит, вы вы́йдете на росу́ в по́ле, в любо́е по́ле, даже в огоро́де я выходи́ла на росу́ вот. У меня́ си́льно боле́ли но́ги. Так боле́ли, что дак я и боя́лась, тут проляжу́ - вот таки́е вот но́ги стано́вятся, что слоно́вость называ́ется. Вот. Ну а так… [Вы сказали, еще нужно читать «Отче наш», да?] Да, пе́ред ка́ждым… ну, как, э́то сам\ое, что́-то лячи́ть себе́… Вы мо́жете себя́ лечи́ть… любо́й из нас, потому́ что у ка́ждого есть у нас а́ура своя́. Я вообще́ не лячи́ла никого́… Ну, мои́, э́ти, сро́дники, бы́ли у нас… я же… у нас с ро́да передаётся, из поколе́ния. Так что прабаа\бки бы́ли и праде́дьки там, я их не зна́ю. Но одна́ко, я пое́хала в санато́рий, у меня́ си́льно боле́ли но́ги. И так уже́ бо́лели, что я вообще́ ходи́ть не могла́. И я пое́хала в санато́рий и ста́ла проходи́ть глазно́е дно. И когда́ я, э́т са́мое, ну, проходи́ла глазно́е дно, она́ мне сказа́ла: «Же́нщина, вы не гляди́те на меня́». Я ду́маю: «Ну что э́то тако́е? То гляди́те, то не гляди́те». [Усмехается.] А пото́м я разоби́делась, коне́чно, я вы́прыгнула из того́ кабине́та и пошла́. Она́ пришла́ ко мне и говори́т: «Вы зна́ете что, про́сто у вас, - говори́т, - врождённое есть э́то. Вы мо́жете лячи́ть люде́й». И пото́м мы ка́к-то договори́лися, э́т са́мое, я пять годо́в подря́д к ним е́здила. Они́ меня́ лячи́ли, и я их лячи́ла. [Смеётся.] Ну вот, ну и то́же там им спи́сывала мно́го. Э́то уже́ давно́ бы́ло, годо́в два́дцать наза́д.