[А, может быть, приметы были, что вот лицо там осунулось – будет девочка или мальчик?..] Ро́дится что ро́дится. Ничога́ не бы́ло – де́вочка, ти ма́льчик. Э́то… э́то ўжо́ неда́вно, я во рожа́ла, дак тады́ ж ешшё никто́ не проверя́ў и не зна́ли. А э́то не так давно́ ста́ли узнава́ть. Тада́ да́же, как тебе́ сказа́ть, не разреша́ли дитёнка, чтоб сфотографи́роваў до го́ду. [Почему?] А потому́, что нельзя́ до го́ду не фотографи́ровать не на́до ничего́, а тепе́рь яго́ ж чё тут сфотографи́рують [смеется] и ти ма́льчик, ти де́вочка. Дак то́го и сла́бые, мо́же, и де́ти, и ўсё, яны́ про́йдеть е́тым ренге́ном уси́м, а тады́ ўсё бы́ло наро́дное. [А чужим показывали младенца?] Ну, кто пока́зываў, кто и не пока́зываў, э́то бы́ло тако́е пове́рье и тада́ и тепе́рь. Кто пока́же, а кто нет. Дак вот. А тады́ пока́зывали, не хотя́, на́до бы́ло пока́зывать, что не́где бы́ло хова́ть. Во, ха́точка, и лю́ди прихо́дять, и дитя́ то́е гря́зное ляжи́ть, и сса́ное и сра́ное. [Смеется.]