[Бывает такое, что как будто покойник ходит?] Быва́_ет тако́е. Потому́ что загро́бный мир, он, я вот ду́маю, что есть. Я так ду́маю. Потому́ что ча́сто, дру́гой раз, вот, тако́е быва́ет, что… Со мной бы́ло так, что я лежа́ла ка́к-то на ле́вом боку́ - и не могу́ лежа́ть, у меня́ же ле́вого лёгкого не́ту. Легла́ - и мне вот, я ви́жу во сне, что я така́я вот, ну, как бы всё, уже́ всё… таа\ю, таа\ю, мне так вот пло́хо. Ну а бо́ли никако́й я, коне́чно, не чу́вствую. И вдруг ви́жу – моя́ ма́ма, так со злом так вот ко мне. Я – раз – глаза́ открыть – а они́ не открыва́ются. И мне как бы щелчо́к, она́ меня́ как бы уда́рила в спину́ - я раз, переверну́лася и всё. А так бы и всё, и умерла́ бы во сне. [То есть так можно умереть во сне?] Даа. Коне́чно. Пло́хо с се́рдцем, се́рдцу ж кислоро́да и так не́ту, а так и лёгкого не́ту. Я на ле́вой стороне́ совсе́м не ляжу́. [Соб.: Говорят, что иногда покойник часто ходит и тогда человек как-то тоскует.] Не зна́ю. Мы жи́ли с ма́мой вдвоём. Она́ умерла́. Ве́чером у нас обы́чно уже́ собираа\ются на ночь, начина́_ется тут. Ну, что собра́лися. Одному́ - во́семьдесят, друго́му – под девяно́сто. Ка́ждому хо́чется отдохну́ть. Ну мы посяде́ли тут до двена́дцати. Пото́м мне сосе́дка А́ня говори́т: «Ну, мо́жет, - говорит, - мы б пошли́ домо́й? И ты иди́ приля́г». Я говорю́: «Иди́те». Я вот так вот… гроб стоя́л, тут дива́н. Я на дива́н як лягла́ и засну́ла. И просну́лася – ма́ма моя́ ляжи́т. Я просну́лась, пошла́ карто́шки почи́стила. Уже, ну, сгото́вила. Горя́чее же на́до же. Сосе́ди гото́вили, но всё равно́ ж пригото́вить-то на́до. И я никогда́ не боя́лась, не зна́ю. Я не боя́лась свое́й ма́мы. И вот так вот , что́бы, говоря́т, что вы́йти стра́шно. Вот оди́н раз я боя́лася. Э́то ещё я учи́лася, даа. Но уже́ я была́ за́мужем. Я зао́чно учи́лася ещё. Дак я, э́то са́мое, дружи́ла с Ни́ной Сови́цкой, у нас была́. У неё была́ рука́, ну, менинги́т в дет\стве был. И на руку́ э́то отрази́лось. Усо́хшая была́ рука́. Но така́я была́ краса́вица де́ўка. Ну, уже́, коне́чно, менинги́т, он же даёт на все э́ти… Она́ говори́т: «Ой, я, - говори́т, - зна́ю, что я умру́». Я говорю́: «Глу́пости ты говори́шь» Ну, два́дцать лет челове́ку, про каку́ю смерть кто ду́мал. Я говорю́: «Ну чё ты умрёшь? Жи́ть-то ты бу́дешь». Она́ говори́т: «А ты при́дешь меня… як я помру́? Накра́сишь меня́? Ну, сде́лаете мне макия́ж?» [Усмехается.] - Мать моя́ же́нщина! Бере́менная. Ну… э́та Ни́на умерла́. Прихожу́ я домо́й – мне э́та свекро́вь говори́т: «Зна́ешь что, к тебе́ приходи́ла Сови́цкая – Ни́на умерла́» Го́споди, у мне от стра́ху-то подкоси́лися но́ги. Пришла́ её сестра́ Зо́йка, говори́т: «Лид, пойдём, - говори́т, - сде́лаем уже́ ей, приведём. Помы́ли уже там же́нщины её. И мне пе́рвый раз пришло́ся иметь де́ло с поко́йником. Но там мне ещё два́дцать го́дов бы́ло, э́то же ещё мо́лодость была́. Ну мы её, пра́вда, всю прибра́ли, так всё сде́лали. Пришёл ве́чер – я не могу́ на у́лицу вы́йти. Мне страх, мне сза́ди кто́-то берёт за пле́чи. Я му́жу говорю́: «Пойдём, - говорю́, - я, - говорю́, - бою́сь одна́ идти́». А он говори́т: «Ты ещё куды́-нибудь вопрись в каку́ю… э́то са́мое, ну в про́рубь, тогды́ ещё мине́ таска́й за собо́й. Не пойду́ с тобо́й». А куды́-то мне на́до бы́ло ве́чером. А, на суд на́до бы́ло, за вы́писками сходи́ть, в прокурату́ру на́до бы́ло перене́сть их у́тром. А я их забы́ла. Я говорю́: «Ну пойдём». И он не пошёл. Пошла́ я одна́. И что вы ду́маете? Я не пошла́. Не откры́ла ни дверь, у нас вот… вот меня́ кто́-то сза́ди берёт за пле́чи и повора́чивает. Я пришла́, а свекро́вка мне говори́т: «Пойди́, возьми́ её за большо́й па́лец…» [Покойницу?] Поко́йницу. И скажи́… э́то сам\ое, ну: «Забери́ свой… свой страх себе́ обра́тно». Три ра́за. Ну и пошла́. Взя́ла и сказала́. И всё, по тот день я ни поко́йников, никого́ не бою́сь. [Всё равно, на какой ноге брать за большой палец?] Всё равно́, а ра́зницы нема́. Потро́гай большо́й па́льчик, возьми́те и скажи́те: «Забери́ свой страх, что́бы я тебя́ не боя́лась». [На руке или на ноге?] Ну, на ноге́. На ноге́. Я бра́ла на ноге́. [Один раз?] Ну, вот так три ра́за я сказа́ла и всё и пошла́ на э́том. И бо́льше – всё. Мне То́лик говори́т: «Что, уже́ не бои́шься?» Я говорю́: «Не́а». [Усмехается.] Не бою́сь.