[А были в доме какие-то переходы? На которые кровать нельзя ставить?] Э́того я не понима́ю. Я да́же не… не… [Не слышали?] Мне то́же говори́ли: «Мо́жет, табе́ не спи́тся? На́до бы́ло б ко́йку переста́вить». Я говорю́, я не переставля́ла, я… Е́сли я зна́ю, что я… бяссо́нница, зна́чит, я сама́ себе́ перетруди́ла. Вот у мене́ и бессо́нница. Е́сли я сама́ сябе́ перетомлю́, я тады́ не сплю́. Всё, я начина́ю табы́ сама́ с соб… сама́ с собо́й регули́ровать. Зна́чит, я ме́ньше ста́ну рабо́тать. Во́время, в одны́ часы́ ложу́ся, всё у меня́ нормализу́ется, всё – и всё. [А что за переходы? Почему нужно переставлять кровать?] Ну, э́то, зна́чить… ну, что́-то… нячи́стая хо́дит. Яка́я-то нячи́стая. Я говорю́: «Яка́я тут мо́жет нячи́стая?» [А что за нечистая?] Ну, яка́я-то нячи́стая си́ла ёсть, яка́я она́, я и не вида́ла, не зна́ю. [А где она есть?] Ну, говоря́т, ти́па домово́го тако́го нячи́стого. Вот и всё. А я говорю́, я его́ не зна́ю, и э́то… я ня ве́рю э́тому, говорю́, а вот… [Говорили про домовых?] Д… Ну, домовы́е, говоря́т. Домовы́е, говоря́т, ёсть. Дак ины́, говоря́т… [А что про них расказывали?] Ну, что, говоря́т, така́я вот неприя́тность у ха́те мо́жет быть. И э́ты, зна́чит, ну, что-то там тако́е. Дак на́до вот и́ли ме́бель яку́ю-то передвига́ть, и́ли перестана́вливать… Я говорю́, я э́того не… не зна́ю я… меня́ зма́лку никто́ мне э́то не предупрежда́л… про домово́го. [А в лесу?] И у лясу́ я так… Пойду́ я в лес. Прихожу́ то́лько к ле́су, да говорю́: «Го́споди, поможи́ мне грибо́ў набра́ть». И всё, м… и пошла́. Ну, и ўсе мои́ домовы́е. [А в лесу есть какой-то хозяин?] Не… не-а́… таку́ю нихто́ не расска́зываў, и вообшше́ я… [Фигура с золотыми пуговками?] Не, никогда́ я э́того не… не приявля́лося мне, и не вида́ла, и не чу́ла. [А другим?] И други́е то́же… у де́тстве мне… у де́тстве я… было́ э́то, коро́ва, когда́ со́лнце заходи́ло… И, зна́чит, коро́ву я, зна́чить, встреча́ла, коро́ву я пе́ред за́ходом со́лнца… во двор идти́… и у нас посёл… кла́дбишше у нас, мы тут бли́зко коло кла́дбишша. Тады́, говоря́т, нельзя́ э́тый… А я иду́ [свистит], так, как обы́чно, тихо́нечко, и не так, как мужчи́ны… [Свистеть?] Ага́. Иду́ и [свистит]. Так и… отку́да, что… челове́к – не челове́к, у бе́лой, тут во позакру́ченое на голове́. Корова́ моя́: «Э!» – и на́бок. Я зирну́ла: во ўсём у бе́лом. «Ой! – я закрича́ла и побе́гла. – Ой-ой-ой!» Ну, тады́ ж привиде́ния были́. Мно́го тады́ бы… в стари… в стари́нушке. Я прыбе́гла, и всё. «Вот не на́до бы́ло, говоря́т, табе́ та́ко насви́стывать. «Я ж, – говорю́, – не кре́пко так, тихо́нечко так во». – «Вот и, – говоря́т, – табе́ э́то и прыяви́лося». [Это он рядом с коровой появился?] За… коро́ва… ўстре́тила коро́ву я – ён уже́ ишёў от кла́дбишша сюды́. И коро́ва э́та на́бок отскочи́ла, а я дошла́, и испуга́лась, як закричу́ – тика́ть. Где ина́ де́лася – сама́ не зна́ю. А я сама́ вида́ла, як оно́ поўзло́. Тихо́нечко поўзе́ть. [Ползло?] Да. Поўзло́. Иде́ть вот так во, поўзе́ть. У меня́ там уже́ стра́ху. Я уже́ не разобра́ла. Э́то коро́ва побе́гла, а я наза́д верну́лась, как закрича́ла. Тут сосе́ди вы́шли – нема́ ничёгинько. «Что табе́?» – говоря́т. Я говорю́: «Во тут, во, во, то́лечко, вот тут». Нихто́ ничёгинько не вида́л. [На что это было похоже?] Ну, хто ж его́ зна́ет. [Человек? Животное?] Ну, да я да́же не разгляде́ла. Мо́жет, челове́к, но́ги под себе́ и… идти́ть так. И, мо́жет, и живо́тное. Ну. А тады́ привиде́ний ду́же мно́го было́. [А что на голове у него?] Тако́е вот… у бе́лом ён весь. А тут тако… закру́ченное тако́е, як-то закру́ченное… Ни́зенькое тако́е. Ну, як у дяте́й быва́ют бро́жечки таки́е сидя́ть. Таки́й у то́го челове́ка. [Что у детей сидит?] Я сама́ не зна́ю. [Брожечки?] Не-не-не. Говорю́, як у де… де́вочки цепля́ют сейча́с ро́зочки таки́е. [А, розочки?] Да, таки́е… [И что-то на голове?] Да. Что́-то вот ма… ма… тако́й ма́рленое закру́ченное, я да́же не поняла́. Вот э́то такое́ привиде́ние было́. А второ́е – шла из вечари́нки. Иду́, э́то ў двяна́дцать часо́ў. И… притули́лась так к дверя́м, чу́ю… А у нас тады́ помёр челове́к. Иду́: «Э-э-э! – тако́й, –э-э-э!» Ти́па пла́четь, пла́четь. Я говорю́: «Ой, я бою́сь, – говорю́, – что-то мне де́лать, так во…» К дверя́м притули́лася, хоть бы он, ду́маю, меня́ не зачапи́ў, прошёў. Из того́ двора́, иде помёр челове́к. И як ишёў, и пошёў на кла́дбишше. Я так на кла́дбишше, ду́маю (а у нас же бли́зко, кла́дбишше-то), я гляжу́: на кла́дбишше. На кла́дбишше ти́па як ого́нь гори́т, и и́скрочки, раззарага́ются [?] тако́ и́скрочки. Я ўста́ла ўра́не да говорю́: «Ой, – говорю́ на сястру́, ма́ма ж помёрла, на сястру́ говорю́: – Ма́нечка, – говорю́, – я так сёня напуга́лася: ишёў, – говорю́, – челове́к яки́й-то, не ч… челове́ка не ба́чыть – тень. Иде́ть те́нь и пла́чет. И, – говорю́, – на кла́дбишше там сьвет, – говорю́, – аж и́скры так во раздаю́тся, и́скорки, всегда́ дро́вы э́ты шевальнёшь, дак ины́…» – «Ну э́то ж, – говори́ть, – ишёў поко́йник. Там он стереже́ть… Сёня он помёр, он стереже́т кла́дбишше». Вот таки́е вот… леге́нды таки́е вот… «Ой, – говору́, – не пойду́ никогда́, – говору́, – у двяна́дцать никогда́ уже́ ходи́ть не бу́ду, бу́ду во́время ходи́ть уже́, часо́к побу́ду – и, – говору́, – во двор». Во э́то я сама́ ли́чно, сама́ вида́ла. [А что за огонь был?] А хто ж его́ зна́еть. Ста́ли, говоря́т, поко́йники… Тэй, кото́рый помёр, он, говоря́т, стеряже́ть. Он после́дний, похорони́ли яго́, и он стеряже́ть кла́дбишше. Дото́ле бу́дет стереже́ть, поку́ля не помрёть вторы́й, на заме́ну приде́ть. Пра́вда э́то – непра́вда. Ну, тако́е чу́ешь от ста́рших. Так бо́льше ничего́. [А плакал кто?] Вот э́тый ишёў ти́па… э́тый, хто ён, ти поко́йник, ти хто, что тень дви́жется э́то… со́лнце… ти э́та… луна́ так я́ркая, по́лная. И ви́дно ўсё. Э́то было́ ма… зимо́ю. И по снягу́ иде́ть, ви́дно, як те́нь э́тый… иде́ть и пла́четь на кла́дбишше. [Он шёл с хаты?] Отту́ль, да, с того́ двора́ иде́ть и пла́четь. Я говорю́: «Э́то, мо́жеть, ина́, – говорю́, – хозя́йка э́та ужо́ пла́кала по э́тому?» – «Не, – говори́ть, – что вы, – говори́ть, – не, ина́ да́же нигде́ не была́, говоря́т, ничего́. Да не. Тень, вот иде́ть тень». [Не бывало, что на дороге или в лесу встречаются как люди?…] Не было́ тако́го никогда́, ско́лько я прожила́… [В белом или поле меряют?] Э́то моя́ сестра́ на кла́дбишше то́же… там, когда́ сосна́ у вясну́ э́ту цвете́ть, така́я кукуру́зка быва́ет, мо́жет, вы зна́ете. Вот, ины́ всё на э́ту ходи́ли, там с подру́гой, вот на э́то кла́дбишше, и, зна́чит, ши́шечки ты рва́ть. А она́ ду́же поле́зная, кукуру́зка э́та, пыльцы́ э́ты е́ли. А жа́ркий-жа́ркий день был, так ина́ говори́т, то́лько э́ты… одна́ держи́т за ве́тку, а э́та, говори́ть, тады́ зир, говори́ть: у бе́лом во всём, то́же бе́лый во всём, як ма́рлей так во накры́то. И ина́… и побе́гли. И яны́ быстре́й, и ён, тень, за э́той… э́то, наве́рно, э́то то́чно, э́то душа́, э́то тень. Что ина́, говори́ть, выходи́ла… Ина́ говори́т: «Ну хорошо́, что вы к зямле́ прилегли́. Е́сли б к зямле́ не прилягли́… он бы уда́риўся, э́то, – говори́т, – ну, про́сто фо́сфор э́тый, наве́рно, выходи́ть, ти хто ей…» [Что?] Выка́чывали, ходи́ли к стару́хам выка́чывали. Так испуга́лися. До са́мого до дв… до хат чуть не добе́г. И оны́ вниз лягли́, и он як раста́яў. [А если б не легли?] А то, говоря́т, он бы во́здухом бы э́тым уда́риўся. Мо… могли́ б яны́ и поги́бнуть. [А что значит «выкачивали?»] Ну, ходи́ли к ба́бке шапта́ться. Э́то «выка́чивание» у нас называ́ють. [Они на кладбище пошли собирать?] Да, тут на кла́дбишше у нас сосо́нник так на краёчку. И они́ тут э́ты ши́шечек…