[Не говорят, что у них есть книга, как наша Библия, только своя?] Да, ёсь, коне́чно, у их по-чёрному… м… по-чёрному, но яна́ пи́шется то́же са́мое… там… Я э́ту кни́жку, в о́бщем, помёрла одна́ у нас тут ро́дственница мужику́ моему́… Ну Ле́на моя́ рабо́тала тады́ у… э́том са́мом… ай, як яго́ называ́ють… м… яка́я па́мять у меня́… Ну, там, гробы́ привози́ли, и вот э́то… [Ритуальные услуги?] Ну, яна́ не там, где ритуа́льные, э́то у нас у Россо́не, а яна́ же ведь у меня́ у Горбаче́ве… а… як яго́… т… она́ прорабо́тала там, наве́рно, го́да два… ну до́бре, что яна́ ушла́ отту́й… Ну вот, дык э́то са́мое, вот, же́нщина, яна́ помёрла э́та, яна́ э… моему́ мужику́ была́ двою́родная сестра́, и Ле́на захоте́ла э… ка́ли, вот, похорони́ли е́я там, захоте́ла кни́жки, а у их кни́жек мно́го. И яна́ ду́мала, что э́то ма́ткино, э́то е́йна сы́на и няве́стки кни́жки, и яна́ забрала́ э́ты кни́жки. Я говорю́: «Ну ты мне принесла́ вот э́ту кни́жку?», она́ говори́т: «Не зна́ю, я ня по́мню…». И вот, мне хто́-то… из э́тых кни́жек… припёр э́ту кни́жку, я ви́жу обло́жки чёрные, но чита́ла я ее́, поко́ли не был… не ста́ло у меня́ свое́й кни́жки…. вот… ну… Там э… ка́ли я э… повезла́ ея́ у це́ркоў, ба́тюшке показа́ла, и ён говори́ть: «Вы э́ту кни́жку не чита́йте». «А где мне е́я деть?». «Ну… пусть ляжи́ть, отдава́ть нико́му не отдава́йте… а пусть ляжи́ть». «А, мо́жет, спали́ть ея́?». Поду́мал, поду́мал: «Да не на́до…». Я говорю́: «А зна́ете что, а там же пи́шутс… яко у э́тых, у э… правосла́вных и там…». Говори́т: «Да, похо́же… ну, яна́ не э́то са́мое… не то» – говори́ть. [А что это за книга была?] У, э́то была́ як м… ча́сь Би́блии, вот… [То есть, там про то же, что в Библии?] Ну, что-то ён, я не зна́ла, что ён подозре… подозре́ет. В на́ших кни́жках чёрных обло́жек не́ту, те… вот. [Она была на русском языке?] Да, да, да… так… Ён мне сказа́ў никому́ не дава́ть, не на́до, чтоб яна́ была́ и… раз ба́тюшка так сказа́ў, у менэ́ она́ ёсь, я не дам… Пусть ляжит\, Бог с ей. [Соб.: Пусть лежит, если он не сказал, что надо ее куда-то там…] Да. Я говорю́: «Мо́жет, спали́ть ея́?…». «Не», – говори́ть, – «Вы и де́тям не дава́йте, не дава́йте никому чита́ть». Э… «А э́то», – говорю́, – «я ея́ чита́ла». Ну яна́ си́льно ме́лким-ме́лким напи́сано, на ка́ждой, и бума́га така́я… то́нкая, як плёнка, вот така́я, вот… Ну… э… пошёл туды́, м… погляде́л там, э́та э… ко́нчила́сь э… э́та са́мая… [На нашей Библии обычно написано «Священное Писание» и крестик нарисован, а на ней?] И… А там кре́стик про́сто нарисо́ванный… як вам сказа́ть… тут е́я де крест нарисо́ванный… должно́, наве́рно на яко́й-нить кни́жке [листает книгу]. Ну я вам покажу́: вот крест там нарисо́ванный, вот, приме́рно э… вот так и… и усё. А у нас крест нарисо́ванный, пра́вильный крест, вот так, пото́м тут ма́ленькая, пото́м от така́я чёрточка и наускоси́к. Э́то на э́тых с… вот э́тых, что наускоси́к, э́то стоя́л Иису́с Христо́с, ка́ли я́го распина́ли… вот на э́той, на… вот, яго́ же на кресте́ распя́ли. [То есть у нас восьмиконечный, такая маленькая?…] Да-да-да-да-да, вы усё са́ми зна́ете, а мене́ не спра́шивайте.