[В огороде когда вы сажаете вы не делаете ничего такого чтобы все хорошо было у вас какие-то есть приметы?] Я ничего́ не де́лаю, мне бы вскопа́ть. Но я по́мню, када́ па́па сажа́л. Он то́ж тако́й интере́сный челове́к, с ю́мором был. Дак он, э́то са́мое, я вот сейча́с по́мню, таки́е интере́сные отноше́ния вот, в семье. Зна́чит, кода́ он занима́лся, ну как э́то, он люби́л о́чень зе́млю, он про́сто её боготвори́л. Да́же кода́ вот, уже́ в феврале́, я вот когда́ вспоми… Он прихо́дит в феврале́, и вот сейча́с мы по́лом [подполом] тут не по́льзуемся. А по́мню, когда́ он залеза́л за… под по́л и достава́л карто́шку. И гът: «Ну всё, весно́й запа́хло, земля́ просну́лась». И… до сих пор пла́кать хо́чется. И вот когда́ прихо́дит весн… февра́ль, сейча́с у нас но́вый по́греб, залеза́ешь в по́греб, действительно, чу́вствуешь за́пах земли́. Вот земля́ просыпа́ется уже́ по́сле пятна́дцатого февраля́. Зде́сь вот, на земле́ снег, моро́з, а уж земля́ начина́ет просыпа́ться. Начына́ет уже́ ожива́ть. И вот э́тот за́пах земли́ вот мо́жно почу́вствовать, вот в како́м-то по́гребе. Вот… вот како́й-то вот не па́хнет ниче́м, то́лько овошчами, и всё. Вот когда́ уже́ по́сле пятна́дцатого февраля́, Стрэ́ченне, и́ли как там он называ́ется, вот э́то когда́ вот по́сле пятна́дцатого февраля́ начина́ется уже́ по-любо́му, на… на весну́ повора́чивает уже́ всё. И кака́я б не́ была зима́, вот за́пах земли́ вот э́то [нрзб. – 02:17:05,933]. И вот он так брал её в больши́е ладо́ни э́ту зе́млю и гъвори́л: «Ну всё, земля́ просыпа́ется». И он уже́ ждал э́ту пору́ весны́, когда́ он будет просто́ рука́ми э́ту зе́млю перетира́ть и сажа́ть морко́ўку. Он получа́л с э́того ну несказа́нное удово́льствие, я ему́ так благода́рна ему́ за э́то, что я то́же сейча́с получа́ю э́то удово́льствие. И… и я наде́юсь и де́ти, и вну́ки мои́ бу́дут так же люби́ть зе́млю. И… вот, и сажа́ли когда́ лук, вот он лук поса́дит, поста́вит метёўку, метёўку вверх, от голе́нь называ́ется, сме́тенный ве́ник из берёзы, а называ́ется голе́нь. Когда́ уже́ остаётся вот э́та её втыка́ют в гря́дку, и он всё вре́мя звал ма́му мою́, что: «И… иди́, бу́дем че́рез гря́дку целова́ться, что́б лук рос… сла́дкий рос. [Смеется.] И они́ целова́лись че́рез гря́дку, я по́мню э́то с де́тства, э́то тако́е вот де́йство бы́ло интере́сное тако́е, и обяза́тельное. [А вот э́тот голе́нь он втыка́л прямо в гряду́?] Вот в коне́ц гря… вот где конча́л, в том конце́ и втыка́л. Лу́ка сажа́ли мно́го. Вот по три гря́дки де́лали, и по три ря́да там лу́ка э́того, чтоб полу́чше удо́бно бы́ло с двух сторо́н. И по це́нтру, в конце́ гря́дки втыка́ли э́тот голе́нь. Вот э́то я хорошо́ по́мню. Пото́м. Пото́м огурцы́ сади́ли на Пахо́м. А на Пахо́м был пра́здник тако́й, гуля́ли па́рами, чтоб огурцы́ росли́ то́же па́рами, чтоб мно́го огурцо́в бы́ло. Моя́ ба́бушка о́чень соли́ла вку́сно огурцы́. И ра́ньше Дре́тунь [деревня в Полоцком районе Витебской области], есть тако́й вое́нный городо́к, был когда́-то. Там бы́ло мно́го вое́нных и они́ вози́ли туда́ на коне́ продава́ть: и я́йца, и з… бочк… це́лыми бо́чками огурцы́ вози́ли продава́ть. [А что: на пра́здник Пахо́м па́рами хо́дят?] А, Пах… не, не па́рами. «Сади́ огурцы́ на Пахо́м бу́дешь носи́ть… Сади… Сей огурцы́ на Пахо́м – бу́дешь носи́ть мяхо́м». Мяхо́м, мех, мешо́к. Вот. А па́рами. [Вздыхает.] Нет, что́-то я тут пр… не, с па́рами что́-то я тут не то что́-то, [смеется] что́-то я приплела́. Вот. Пахо́м – мехо́м, пришёл Пахо́м: «Сади́ огурцы́ на Пахо́м, бу́дешь носи́ть мехо́м». А что́-то с па́рами то́же там, не по́мню. [Голень втыкать прутьями вверх, а тем, за что держишься, в землю?] Да. Да. Всё вре́мя ду́мала, а что́ ж э́то так, э́то са́мое, что́б ли́стья хоро́шие бы́ли, а лу́ковица как? Вот я са́ма себе́ размышля́ла.