[После рассказа о явившемся во сне Христе – см. карточку XXVII-14 д.] Я яшчо́ то́же други́й раз то́же так ви́дела. Вот. А тут неда́ўно. Вот эту ико́ночку – мне бы́ло во́семьдесят годо́ў – привезла́ мне племе́нница, Га́ля, з Новохова́нска, эту са́мую, ико́ночку… Зва́ть ее… Га́ля… И ян\а мне вот подари́ла вот эту ико́ночку. Ну вот я ду́маю или э́то Неупива́емая Ча́ша – дык не така́я. [Соб: Казанская, наверное.] Это Каза́нская, да, я погляде́ла по ўсему́, что так она оде́ўши во ўси́м… Я чыта́ю тут, сяжу́ за столо́м. Чу! Не́што ви́дно ста́ло? И она́ ў яне́ там стои́ть. И вот… А як я вот тее́, на что надева́ть на… не зна́ю, для чаго́ вот она́ так тут стои́ть… тут во кре́ст, ак позолочёный. Я так ра́да. Говорю́: «Ай, яки́й пода́рочек мне́. Прости́ мяне́\, Бо́жья Ма́\терь». И я́к чыта́ла я, так сра́зу раз – сюды́, и она́ во́т так у мяне́ стои́ть. А тут све́тло-све́тло ўсё! И во́т эта ико́ночка, я ўста́ла, говорю́: «Ой, Го́споди, Бо́женька, что́ мне́ ска́жешь?» - растеря́лася. И во́т я его́на коро́на, а коро́ну мне не вида́ть бы́ло, а у ей волосы́ си́вые и на голове́ во́т та́к яны́ прыче́саные туды́. Я растеря́лась и не зна́ю, что… что де́лать. И яна́… Сяжу́ чытаю́ вот тут во и всё гляжу́ туды́, что як она́ бу́деть исчеза́ть. И ста́ло ти́_хо-тии\хо-тии\хо и не ста́ло… […] Вот не пове́рите, поду́маете, что я лгу. Оди́н раз, это са́мое, у мяне́ но́ги отяка́ють, дык я… лягла́ на крова́ть голово́й туды́ (а сюды́ голово́й сплю́, а туды́ голово́й). А тады́, это са́мое, ноги́ приняла́ сюды́, и ляжу,\ прикры́ла вот так во гла́зы и это и ляжу́. А гла́з закры́т, а сама́ ня сплю! Пусть бы мне причу́дилося. И гляжу, вот… во… во… как раз вот в этом месте [Показывает собирателям как именно она лежала и место] Вот у э́том ме́сте вот так во ста́ла ико́ночка Бо́жьей Ма́тери. А у меня́ гла́зы закры́ты и ду́маю сама́: «Ну я же ня сплю». Там тро́ху чуть при[о]ткри́ли, бою́сь откры́ть совсе́м гла́зы, что, это са́мое, мо́же она исче́знет. Что ж мне де́лать? Я ляжу́. И яна мне гово́рит что-то, но я не чу́ю, то́льки я гляжу на е́й, и яна́ ртом так зевает – говорит – но я не чу́ю что яна́ гово́рить [Соб: То есть без звука просто рот открывает?] Яна́… ну, гово́рить вот так [показывает беззвучное открывание рта], мне гово́рить что-то и рука́ми так во маха́ет, як бу́дто что вот «ходи ко мне». И я глазы приоткрыла – ей нет. И не спа́ла. Ста́ну други́м говори́ть, они́: «ААй, вот тебе там вот…» То́же вот нельзя́ нико́му сказа́ть вот пра́ўду. [Соб: Нет, ну говорят, что Божья Мать – это к хорошему видится…] Хоро́шее это, понима́ете, Бо́жья Ма́терь так помога́еть и всё спаса́еть, это вобшче́. Ве́рьте Бо́гу, ве́рьте Бо́жьей Ма́тери… […] Я во сне́ оди́н раз ви́жу во сне иду́ с Краснопо́лья (э́то ў це́рковь мы е́здим туды́), и така́я доро́га разби́тая вясно́й, снег чёрный и разби́тая доро́га. И я иду́, а э́то са́мое, и навстре́чу же́нщина пробега́еть и гово́рить: «На́стя, ты ско́ро умре́шь!» И вот всё ўре́мя ду́маю про тот сон. Ду́маю, что тако́е, но ўже́ я живу́ сто́лько. [Соб.: Так говорят же, что это к хорошему, долго жить будешь.] Не зна́ю. Коне́чно, даст Бог. [А эта женщина ваша знакомая?] Не. Я так ду́маю, что э́то як б… Бо́жия Ма́терь. Яна ў тёмном наде́ўши, и лица́ яна́ мне не показа́ла, а вот так я́к шла э… я иду́ доро́гой, и яна́ мне наўстре́чу иде́ть. Яна́ на одны́й сто́роны доро́ги, а я с друго́й. Она́ говори́ть: «На́стя, ты ско́ро умре́шь». Не На́стя, а «Анастаси́я, ты ско́ро умре́шь». Вот.