[Разговор в семье старообрядцев. КНЕ непрактикующий старообрядец, КМС, его жена, не из старообрядческой семьи. Вопрос: Нам говорили, что в Хотькове москали, это кого так называли?] [КНЕ:] ААй, ту́та… Не зна́ю я тако́го. [Смеётся.] [КМС:] Старове́ры. [Староверов так называли?] [КНЕ:] Мо́же, ра́зве тако́е и бы́ло. А так я и у па́ртии, и у коммуни́стах бы́ў, везде́. [Смеётся.] [А родители?] Ну, оте́ц у́мер, мать то́же у́мерла. [В смысле, они были староверы?] Даа, х… яки́е тебе старове́ры! [КМС одновременно:] Ну, счита́лись, что старове́ры. [КНЕ:] Э́то… мо́же, до войны́ ешшо́. [Т. е. ничего не осталось от старой веры здесь?] Крест то́лько, что хоро́нют не так, ну и всё, с перекла́диной внизу́, с… ну, как у… на всех церквя́х така́я. [На могилах крест?] Да, да. И хоро́нють, крест ста́вють… [КМС:] У нога́х. [КНЕ:] У нога́х, обы́чно ж на голову́, а у нас наборо́т. И… и… и вся ра́зница. [У вас в ногах ставят?] Да. [А обычно в голову?] Да. [Почему так?] А, наве́рно… ста́рая ве́ра и счита́лась так, чтоб лежа́ў… на восхо́д и крест в нога́х. [КМС показывает – литое распятие. См. фото KMS-Hot'kovo-08-Rossonsk-Vitebsk] Ну, вот э́тот старове́рский крест. Э́то когда́ дом у нас сгоре́л, оста́лся то́лько он, а деревя́… а за… бы́ло деревя́нная обса́да там, всё. За него́ дава́ли тогда́… Во́лга. Ещё у ба́бе проси́ли прода́ть. [Соб.: Как новый совсем.] Нет, он… он сгоре́вший, но его́ на́до почи́стить. [КНЕ:] Ну, его́ очи́стить на́до. [Соб.: Он непотёртый.] [КМС:] Да не-не-не, и он про́сто горе́ли дом… сгоре́вший был. Как ма́ма говори́ла в стари́нушку: «Мы ложи́мся…» Ну, как гово́рять, вы ложи́тесь го… на голове́ хрест, зна́чить вы… А мы ложи́мся – мы мо́лимся всё вре́мя. Вот она́ говори́ла. У нас да́же вот на кут как ста́вят. У нас ста́вят сра́зу голово́й к ико́не, у них ста́вят нет, у них ста́вят ноги́ и к… в у́гол, чтоб на ико́ну смотре́л поко́йник. Совси́м по-друго́му. [У белорусов кладут?…] Да. [В кут головой?] Да, я па́пу ложи́ла, у мене́ вот па́па поля́к, я ложи́ла его́ голово́й у кут. А ма́му здесь ложи́ли… вот здесь так вот, она́ наоборо́т в кут смотре́ла, на ико́ну. […] Ну, э́то ма́ма говори́ла, что мы всё вре́мя лежи́м и мо́лимся, а у вас получа́ется, что вре́мя… на голове́ у вас стои́т. […] [А какая-то моленная была на вашей памяти?] Ра́ньше моле́бная бы́ла, у ба́бе… Паули́нки. [Обращается к КНЕ:] Коль, там ещё… [КНЕ:] Да, там кни́ги яки́е-то бы́ли, она́ чита́ла ра́ньше. [Просто у неё в избе?] [КМС:] Да, в избе́. [КНЕ одновременно:] Да, да. [КМС:] Бы́ли моле́бные у её. [Она двно умерла?] [КНЕ:] Давно́. [КМС одновременно:] Давно́. [А что с книгами стало?] [КНЕ:] А я то́лком и не зн… [КМС:] У неё. Оста́лась одна́ вну́чка, наве́рное, да? В Ри́ге. [В Риге?] Да. [Вы говорили, дом сгорел, крест остался, крест на стене висел?] На стене́. Угу́. […] На сте́нке он висе́л. И всё приезжа́ли к ма́ме, проси́ли прода́ть, «Две маши́ны, – гът, – Волги дади́м». [Смеётся.] А ма́ме не, гът: «Хрест не продаю́». Она́ усё проси́ла прода́ть.