[Не было такого, что кто-то уснул и видел тот свет, а потом проснулся и рассказал про это?] Э́то мой брат… говори́л вот: «Ми́рка, – гъри́т, – всё э́то фигня́! Ляти́шь как у чёрную я́му, то́льки, – гъть, – ничёго не вида́ть». [Смеётся.] И он бы́ў, гъри́т, э́тот вот… его́ отка́чивали. Но говори́л, что одно́… сыно́к у его́ утопи́ўся, понима́ете? Вот э́та весн… така́я бы́ло ле́то, и ка́к-то… подскользну́лся и попа́ў на… на лёд, и под воду́, и ре́чка така́я была́… Шесть лет ему́ бы́ло. И вот гово́ть… «То, что… ви́жу: подхо́дить сын с пистоле́тиками. "А ты ж, Лёшка, что… чаго́ тут?" – "А я к табе́ в го́сти пришёў"». Э́то, зна́чить уже́ брат бы́ў у́мерший. И тут гъть: «Слы́шу, по лицу́ бьють, прихо́дишь в себя́». Сын приходи́ў к яму́, что ба́тька умира́л. «А, Ми́шка, –гърю́, – э́то всё ерунда, ляти́шь в чёрную я́му. Никако́го там, – гъть, – све́та нет, – гъть, – чёрно-чёрно, – гъть, – ничего́ нет». А я сама́ зна́ю, легко́… легко́-легко́, споко́йно, тишина́, спать… но зато высыпа́ешься.