[Чаровники были здесь, которые нарочно делают?] Есть, бы́ли здесь. Там вон жила́ стару́шка, а вот така́я интере́сная бы́ла она́… вы́йдет с до́ма, коро́ва нага́дила ко́ло е́йного поро́га: «Ах, ты…» – что́-то тако́е прогово́рить, счас вот пере́дник как стоя́л вперяди́, то́льки шмыш его́ наза́д. Зна́чит, уже́ и коро́ва э́то… сучи́т [? – 01:15:13,123], течёт кро́ў. [Кровью доится?] Дои́тся она́ кроўью. [Она просто?] Про́сто перевярну́ла фарс… фа́ртук. И гово́рють, э́то… ба́ба Мане́ха уме́ла де́лать то́же тако́е вот что́-то, но она́ не стара́лась де́лать. [Это она чужой корове?] Да, что и́менно, что коро́ва нага́дила ко́ло двора́ е́йного. Вот а почему́ она́ тут нага́дила? [Не говорили, что у таких людей были какие-то черные книги?] Нет, вот я зна́ю, что таки́е вот у йих бы́ли кни́ги вот таки́е. Моле́бные. [Это у чаровников?] А… чаров… чаровники́ - э́то ба́ба [свекровь-старообрядка] расска́зывала, что тут же́нщина вы́шла за́муж. Ну, зна́ете, как ра́ньше? Пришёл… вот ты… пришёл к тебе́ мужчи́на сва́таться, пойде́шь, значит пойде́шь, всё, отка́жешь, зна́чит отка́жешь. Так у йих… муж э́тот вот ба́бин Фе́нин, и он е́здиў по всем дере́вням, нихто́ за его́ не ишёў. Она́ была́ вдова́, у ей вое́нный был поги́бши. Ну что, ба́ба Фе́ня пошла́ за яго́. И вот она́ гово́рить, поку́да оны́ е́хали, он ее́ вёз, она всё шше́пку мота́ла [изображает шепелявый голос]: «Вы́шохни как э́та шше́пка, вы́шохни как э́та шше́пка, шо́хни, шо́хни!» Что она́ там – она́ шепеля́вая, гъть, така́я же́нщина была́. И под поро́г су́нула. Но ба́ба Фе́ня, вот ско́лько я здесь жила́, ба́ба Фе́ня была́ ху́денькая-ху́денькая, ну, така́я уже́ ху́денькая. [Она наматывала на щепку?] Нама́тывала на… шче́пенку и говори́ла: «Шо́хни как э́та шше́пка, шо́хни как…» Она́ так шепела́… шепеля́вая бы́ла така́я. [Она мужчине что-то сделала?] Нет, и́менно же́нщин. Ну, они́ жи́ли, всё вре́мя жи́ли вме́сте. Яны́ жи́ли, всё хорошо́ бы́ло, и де́тки бы́ли у йих, то́льки что оди́н ма́льчик был немно́жко таки́, понима́ете, пожа́р быў, она́ как испуга́лась пожа́ра, ма́льчик роди́ўся, но́жки коро́тенькие, голо́ўка, ру́чки коро́тенькие. [Это из-за пожара?] Да, во вре́мя пожа́ра ей говори́ли не выходи́, она́ спуга́лась, ну, вот таки́ вот он роди́лся, коро́тенькие но́жки. [Это потому что она во время пожара?…] Да, во время пожа́ра, ей говори́ли: не выходи́, а она́ спуга́лася. И вот таки́ вот он роди́ўся, коро́тенькие но́жки. Ва́нечка. […] [Соб.: Я не очень поняла про щепку.] Ну, она́, понима́ете, не хоте́ла, чтоб она́… чтоб она́ была́ с ни́ми, но она́ всё вре́мя… [Но у неё ничего не вышло?] Но она́ до после́днего, дожи́ла, да, она́… наве́рное, до се́мьдесят с копе́йками, одна́. До́чку похорони́ла, йи́х всех похорони́ла [всю семью мужа] – так и жила́, ба́ба Фе́ня, но то́лько что сын получи́лось: попа́ў под тра́ктор, поги́б. И ма́льчик э́тот после́… ну… который роди́ўся таки немно́жко [больным] – Ва́нечка, – так ён… и то́же поги́б он. […] [Не слышали, что чаровники могут взять для чего-то землю с могилы?] Вот э́то то́же говори́ли, но я ка́к-то не о́чень… к э́тому… про́сто отношу́сь. [А защититься от них можно?] Ба́ба Зина вот то́же рассска́зывала: и коро́вы у ей вот… сдыха́ли коро́вы ка́жный год. […] Так, коро́вы сдыха́ли, там вся́ка… ерунда́. [И что можно было сделать?] Не зна́ю. Вот ба́ба Зи́на [ГЗА] ходила к дядку́ к одно́му, говори́ла, яна́ гът… ну вот, и после́дний раз пришла́: «Ну, – гът, – бо́льше она́ табе́ ничёго не сде́лает». А вот тот дед осле́п… кото́рый чарова́л… всё вре́мя. [Вы не знаете, что ему сделали?] Не зна́ю, «Бо́льше она́ табе́ чарова́ть, – же́нщина та́я говори́ть, ви́деть пло́хо ста́ла, – бо́льше она́, – гът, – табе́ чарова́ть ня бу́деть». [Не слышали, как они передают свои знания?] Ма́ма говори́ла, на́до… отдава́ть мла́дшему ребёнку, мла́дший ребёнок до́лжен всё де́лать, но не ста́рший; ста́рший, сре́дний не подхо́дять, то́ко мла́дший. И́ли ста́рший мо́жно, и́ли сре́днему мо́жно… вот э́то вот зна́ние всё дава́ть. Но ба́ба, Ко́лина [мужа, КНЕ] ба́бушка, она́ была́ о́чень така́я, она́ всих ляче́ла, ба́ба Мане́ха. И вот после́днее, что́-то… А́нечка была́ прие́хавши, она́ ей загово́ры-то все перепи́сывала А́не: «Ла́дно, вну́чка, – говори́ть, – я сего́дня замори́лась, в сле́душший раз прие́дешь, допи́шем», и она́ умерла́. Недописа́ли. [И она ничего не смогла делать?] [Отрицательно мычит.] Она́ уе́хала, А́ня, и, наве́рное, ме́сяц прошло́, и ба́бушка умерла́. Недописа́ли. [И она уже не смогла ничего делать?] [Отрицательно мычит.] Она́ уе́хала, А́ня, и, наве́рно, ме́сяц прошло́, и ба́бушка умерла́. Она́ у Красла́ве [г. Краслава в Латвии] шча́с. [Т. е. чтобы узнать, надо просто переписать?] Да, яна́ диктова́ла ей, а А́нечка запи́сывала… всё, что она́ зна́ла. Она́, я говорю́, она́ лячи́ла, она мно́го лячи́ла, лиша́й ляш… лячи́ла. Гъво́рить, счас пойде́т, но́жиком что́-то окру́тить – момента́льно всё лячи́ла. Скоти́ну, сглаз, э́то всё воду́ делала о́чень хорошо́ ба́ба Мане́ха. И как она́… ма́ма [свекровь] говори́ла, причарова́ть могла́ кого́-нибудь, ну. «Вот, де́уки, дава́йте я, – говоры́ть, – начару́ю вам». [Смеётся.] Вот таки́… така́я вот она́… бы́ла, норма́льная.