[Не было таких историй, что когда хотели навредить, в гроб что-то подкладывали?] Не… Про э́то я ка́к-то… не слы́шала. А вот зна́ете, я вам щас ещё скажу,\ ещё ми́стику. У нас… у меня́ брат ээ… в Россо́нах живёт, вот. И у него́ жена́, ну она́ уме́ет и загова́ривать вот ээ… ну уме́ет. Она́ э́тым коро́че ну как, по́льзуется то́лько для себя́. Она́ сама́ с Глубо́кского райо́на, вот. И говори́ла, была́ что она́ наполуцыга́нка. И что ээ… ба́бушка её занима́лась э́тим вот, ворожбо́й, вот э́тим всем, «что, — гыт, — да́же в дере́вне боя́лись их. Вот… И вот, ви́димо, говоря́т же, че́рез поколе́ние э́то передаётся, что́-то переда́лось и ей. У меня́ не́сколько лет наза́д, мо́же го́да три наза́д, внук, мла́дшей до́чери ребёнок, попа́л под маши́ну. Коро́че не гаранти́ровали, что бу́дет жить, он лежа́л в ко́ме в Ви́тебске. Вот… Ну коро́че вы мо́жете себе́ предста́вить состоя́ние, когда́ шестиле́тний внук практи́чески умира́ет, что у меня́ брат сам врач реанимато́лог, вот что в Россо́нах живёт, шо все свя́зи свои́ подня́л, всё. Я говорю́: «Как, – говорю́, – он жить бу́дет?» «Я, – гит, – не зна́ю». Вот так вот, что да́же брат мне э́то сказа́л. Я убива́лась, я вам переда́ть не могу, как. И вот э́та неве́стка зво́нит мне, гыт: «Едь на кла́дбище. Оста́нься, – гит, – одна́. Всех вы́проводи с кла́дбища. Станови́сь», – гыт. Ой, слу́шайте, аж щас не могу́: так э́то тяжело́ пережива́лось. Гыт: «Станови́сь на м… на коле́ни, – гит, – Моли́сь и проси́, хто после́дний вот у́мер в семье́, – после́дний у меня́ па́па у́мер. Вот… – Проси́ отда́ть всё, что у вас бы́ло». То есть ну ти́па как сча́стье шоб верну́л. «То́ко, – гыт, – Ну в аб… в по́лный го́лос, – гыт, – Всё». Вот… Ну вот пое́хали мы. Снег был глубо́кий всё, на коле́ни, всё. Я действи́тельно, я так и́скренно моли́лась, я так и́скренно проси́ла. «И, – гыт, – уходи́, не… не обора́чиваясь с кла́дбища». И тут вы ве́рите, я иду́, уже́ с кла́дбища выхожу́, вот, мне уже́ не хо́чется пла́кать. У меня́ уже́ како́е-то как споко́йствие. Э́то бы́ло днём. К ве́черу внук пришёл в себя, вот. Че́рез не́сколько дней он попа́л ту… Вот и не верь, вот, представля́ете? Вот э́то, э́то вот я ж говорю́, что гыт: «Едь и вот выпра́шивай. [А что надо было просить, чтобы вернули, что нужно?] Верну́ли, ну: «Верни́ всё, что у нас бы́ло», – ти́па как про́сьба сча́стье верну́ть, мо́жет быть. [То есть он забрал как бы с собой?] Ну да, как обы́чно грят, что поко́йник забира́ет, вот. Ти́па э́того, наве́рное. [В дом вошли, разговор прервался. Но после ВА продолжила.] Вот. Э́то вот бы́ло, я же грю, вот муж меня́ вози́л, у нас конь ещё тогда́ был. Вот… Ти́па как отда́л он, да. [Перед кладбищем нужно стоять?] Пе́ред моги́лой. [Соб.: А, перед могилой.] Пе́ред моги́лой, да, да. [Последнего умершего?] И́менно вот в родне́ кто после́дний у́мер, вот… Чита́ть моли́твы. [А почему последний?] Ну вот не зна́ю, ви́димо как счита́ется, что, мо́жет, после́дний кто́-то ещ… кого́-то ещё за собо́й берёт, я ж не зна́ю. Вот… [А их не называли как-то, последних умерших здесь? «Сторож», не слышали, так говорят?] Нет, тако́го я не слы́шала. А э́то вот со мной ли́чно бы́ло, вот… [Эта жена вашего брата?] Да. [Она внучка цыганки?] Ну, по́лу, по́луцыган, да. [А что она ещё делает?] Ну что вот она́ де́лает? Да что хо́чешь де́лает. Вот, уме́ет. [Она откуда это узнала, она просто как-то поняла, что она может это делать, или ей кто-то рассказал это?] Ну вот она́ чу́вствует си́лу каку́ю-то. Ну, бол… боли́т голова́, она́ мо́жет головну́ю боль убра́ть. Воот… Она́ вот… ну вот. [То есть ее никто не учил этому, или бабушка…?] Нет. Ну она́, она́ э́того не расска́зывает, по кра́йней ме́ре. Мо́жет, что́-то и учи́ли. Вот. Но она́ ка́к-то э́то не си́льно афиши́рует. Она́ и мне ка́к-то об э́том си́льно не расска́зывала, и́менно вот когда́ вот косну́лось э́то вот с вну́ком. Вот тогда́ она́ меня́ про́сто научи́ла, что сде́лать, вот… И я счита́ю, что э́то помогло́, потому́ что, я же грю, буква́льно к ве́черу уже́ ему́ ста́ло лу́чше, лу́чше, лу́чше и, сла́ва бо́гу, уже́ в четвёртый класс пошёл [смеётся.].