[Про чёрта не говорили?] Нет, э… во-пе́рвых, да́же, и нельзя́ говори́ть. [Нельзя?] Нельзя́. Да́же вот по… говоря́т вот, то́же нечи́стая си… про нечи́стую си́лу то́же нельзя́ говори́ть. Она́, много́, говори́т, то́же мно́го кое́-что сде́лать мо́жет челове́ку. [Если услышит, что называют?] Да-да-да-да-да. [А почему нельзя?] А вот э́ти, я вам э́то скажу́, то́же скажу́ вам. Вот то́же, мы с зя́тем то́же друго́й раз ру… руга́емся, вот, пе́рвые года́, всё ду́маю, ну я про… матерко́м на него́ говорю́, ну, в доро́гу [смеётся]. И всё. Чего́, вот он в како́м – в двухты́сячно деся́том году́? Нет… в деся́том, да. У меня́ вну́чка оди́ннадцатого родила́сь, он попа́л в ава́рию, разби́лся. Я говорю́: «Вот так вот, ми́лый мой, мои́ слёзы всё равно́ до тебя́ дойду́т, до́лго ли – коро́тко – дохо́дят! Ну вот. Так вот. [Соб: если человека к чёрту послать…] Да, да, да, вот и́менно. Оно́ и получа́ется что. [Если к лешему послать, тоже плохо?] К ле́шему да… ну, к ле́шему я не зна́ю, девчо́нки, не скажу́, а к чёрту то́же так, ну вот.