[А вот я смотрю, у вас угол с иконами. А что за угол?] Ну в э́том уɣле́, ну как, я, э́то… как сказа́ть, я так у комсомо́лец не вступи́ла, у комсомо́л, и я не ста́ла э́то всё, а сейча́с… а пото́м вот, ну как сказа́ть, с во́зрастом я начала́ моли́ться. Про́сто вот быва́ет же тру́дно, что чё-нибудь, молю́сь чтоб… «Помоɣи́ Го́споди». И́ли спать ложи́ться: «ɣо́споди, блаɣослови́.» Тада́ споко́йней спишь, када́ как вро́де бы попро́сишь Бо́ɣа, да всё. Э́то уже́ с ɣода́ми. А пока́ я ма́ленькая была́, вот учени́ца была́ нача́льных кла́ссов, всё, вот э́то вот нам привива́ли, э́то всё, чи́сто, и мы как-то не воспринима́ли э́тоɣо Бо́ɣа, вот. А ико́ны – э́то мне до́чка оста́ви… у меня́ до́чка, ей сейча́с шестьдеся́т два ɣо́да, она́ рабо́таеть учи́тельницей, а… у ей муж поɣи́б в Афɣаниста́не. С двумя́ ребяти́шками она́ оста́лась. Жила́ она́ на Украи́не. Бы́ли… во… вое́нный и лётчик. И када́ там он поɣи́б, ей его́ бы́ло… си́льно стра́шно, и всё. И вот ей там лю́ди ве́руюшчие вот тако́е ей внуши́ли, и она́ споко́йно… яна́ ста́ла ве́ровать и споко́йно ста́ла жить. А то йна́ не моɣла ни усну́ть, боя́лася, стра́шно бы́ло, и в о́бщем, неприя́тно всё бы́ло. Ну, и сейча́с она́ посеща́ет це́рькву. А рабо́таеть учи́тельницей нача́льных кла́ссоў. [А что эти люди ей сказали?] Её успока́… а я не зна́ю, э́то на́до у ей спра́шивать. Как они́ её c… но она́, её э́то… ста́ла кни́жки чита́ть да всё. Там же всё пи́шуть. И вот она́ себе́ внуша́ла, сама́ ина́ внуши́лась. Ина́ у мня внуша́ла-внуша́ла, и она ɣовори́т: «Я тада́ ста́ла мале́нько э́то… [нрзб. – 00:10:50,156]».