[Когда дети были маленькими, им про Бога рассказывали?] Коне́чно, расска́зывали. «Ой, – э́то, – нельзя́ э́того де́лать, а то Бо́женька убьёт». Вот каки́е… фр… э́та была́. [Что нельзя делать?] Ну, нельзя они… что, наприме́р, нельзя́ т… каки́е-то чужи́е ве́шчи ли красть, вот называ́еть воровство́. Что найдёт, пойдёт ря́бёнок, чтой-то яму́ там понра́вилось, он домо́й возьмёт, э́то ж кра́жа называ́ется, укра́л. Всё ɣовори́шь: «Не… чужо́го ничё не бяри́ – Бо́женька убьёт». Э́то ɣовори́ли. [А почему убьет, почему это плохо?] Ну что вот, что… чтоб боя́лися, хоть а… кого́й-то да боя́лись де́ти. [А было такое, чтобы Бог убил?] Ну не… не… никто́ не убива́л ничё. Ну, на́ши роди́тели нас так пуɣа́ли. Вот. Вся надёжа у йих была́, что «Бо́же, спати́ [спаси]. Е́сли вы кого́ натвори́те… – Бо́женька всё ви́дить. Ничё ня де́лайте, ни чужо́го не бяри́те. Не па́костите, никого́ не ходи́те, друɣо́му ничё ня де́лайте. Не обижа́йте, там, ма́лых или чё». И нака́зывали всё вре́мя, нака́зывали-то.