[До этого говорила, что гадания – это обман.] Меня́ цыга́нка в семна́дцать лет обману́ла. [Как обманула?] В Тюме́ни учи́лась я ещё. У меня́ два биле́та бы́ло в теа́тр. А я стою́, жду су́женого своег... Не́ту, не́ту же. А на́до уже́ скоре́е, ско́ро в теа́тр идти́. Подхо́дят две цыга́нки. Говоря́т: «Хо́чешь своего́ су́женого уви́деть в зе́ркальце?» Кру́гленькие таки́е зеркала́ бы́ли. «В зе́ркальце хо́чешь уви́деть? Положи́ моне́тку». У меня́ моне́ток нет – а ру... два рубля́. Я говорю́: «То́лько, ну, рублёвка, ну, бума́жка». Она́ говори́т: «Так ложи́ бума́жку. А на бума́жку ешшё... е́сли бума́жка и́ли моне́тка». А у меня́ как на грех то́лько две бума́жки рублёвые. Она́ как ду́нула: и ни су́женого, и ни де́нег. «Щас, – грит, – иди́ в э́то... Ты куда́ торо́пишься?» Э́то… «В теа́тр вот у меня́ биле́ты». Я-то пра́вду ей расска́зываю. Дереве́нская, кого́ я зна́ю? «Ты, – грит, – щас там бу́дешь сиде́ть, в за́ле, и тебе́ э́ти де́ньги приду́т наза́д». Я и не дождала́сь своего́ су́женого, побежа́ла скоре́й, мне на́до бы́ло в теа́тр-то успе́ть. Он так и не пришёл. И никаки́х я де́нег не ви́дела, и ни су́женого. [Смеётся.] И, коро́че, она́ меня́ наколо́ла, цыга́нка. Да ду́маю: «Да на́фиг я пошла́ гада́ть?» После́дние э́ти два рубля́ у меня́ вы́тянули. [А говорят что-то плохое про цыган?] Да ра́ньше они́ каки́е-то надое́дливые бы́ли, а щас я... не ста... не ста́лкиваюсь с ни́ми. Меня́ оди́н раз как обману́ла в семна́дцать [нрзб. – 01:25:04,005], я бо́льше к ним не подхожу́. [Пугали что цыгане могут украсть что-то?] Не́а. [Говорили, что тоже могут деньги украсть?] Неа. [А здесь не было цыган?] Оди́н год вро́де бы́ли. [Один год?] Уɣу́. [Давно?] Давно́. Вот где вот поля́на, где клуб, Дом культу́ры вот э́тот, где игра́ют ребяти́шки, там они́ расположи́лись. Не зна́ю, отку́да их тут понамело́, бы́ло. И пото́м чё-то раз – и не ста́ло. Я чё-то да́же о них не узна́ла – отку́да они́ и чьи. [Соседи про них что-нибудь соседи говорили?] Неа, я ничё не интересова́лась. [Как-то называли место, где они располагались?] [КНН переспрашивает. Соб.: Называли как-то место, где они все жили тогда?] Ну, они́, говорю́, здесь побы́ли, покочева́ли и уе́хали. [Что они здесь делали? Просто здесь жили?] И́ли они́ прое́здом здесь останови́лися, вот. Ши́бко не интересова́лася. Таки́е дела́. [А по домам не ходили они, не просили?] Нет. В го́роде раз проси́ли: «Покорми». Дак я им тогда огурцо́в, и всё, я как раз чё-то в огоро́де де́лала, цыга́нка загля́дывает через забо́р: «Покорми́ дете́й, меня́. Дай нам чё-нить». Ну, я им хле́ба вы́несла, огу́рчиков – ну, чего́ с огоро́да сорва́ла. Поблагодари́ла, пошла́ в сле́дующий дом стуча́ть. [Не говорили, что цыганка может сглазить или порчу навести?] Ну, в до́м-то я их не запуска́ла. Ну, там, пода́ла и всё, вот и все встре́чи. [Не говорят, что цыгане сверхъестественной силой обладают?] Не зна́ю. Ну, вот, я говорю, меня́ ка́к-то смогла́ она́ так: ду́нула – и де́нег нет. Куда́ они́ улете́ли? «Не расстра́ивайся, – грит, – де́вочка, они́... де́ньги тебе́ наза́д приду́т». Ну, при́шли. Обману́ла. [… – С немцами, которые живут в Новолоктях, КНН не общалась. Соб.: А цыганка сказала посмотреть в зеркальце?] Ну. «Су́женый, там, – грит, – твой». А там никого́ нет.