[Есть какие-то приметы о том, что можно делать беременным, а чего нельзя?] [… - удивляется, какие темы интересуют соб.] Так, рожа́ла здесь. Бере́менности норма́льные. [Всё можно беременным делать?] Всё. [Например, на кладбище можно ходить?] Я не ходи́ла… Ну, вот, таки́е то́нкости… Неет, я не ходи́ла на кла́дбище. [Обращается к собирателям.] Ну, дава́йте, девчо́нки, вы молоды́е, вам рожа́ть. Так, на кла́дбище не ходи́ть, к поко́йнику не подходи́ть, на пожа́ры не смотре́ть. [Почему нельзя смотреть на пожары?] Пот… потому́ что у ребёнка бу́дет, по приме́там… [Цокает. Вспоминает.] Желту́ха: пе́чень, пе́чень. Ви́димо, вот э́тот ого́нь – и я э́то испыта́ла на себе́, вот, с тре́тьим ребёнком, с Анато́лием. Почему́-то како́й-то год был пожа́рный. Вы же зна́ете, что… ка́ждый… ну, как, пожа́ры не так про́сто случа́ются. Ка́к-то вот год… пого́дье како́е-то идёт, и всё. [Вздыхает.] Вот, и не́сколько бы́ло пожа́ров, и я вот ходи́ла и смо́трела да́же и за… о́зеро, вот… э́ти горе́ли. Пото́м себе́ говорю́: «Ну, вот заче́м ты ходи́ла? С пу́зом заче́м ты выходи́ла на бе́рег смотре́ть на э́тот пожа́р?» В результа́те: у ребёнка была́... [задумывается] конъюгацио́нная желту́ха, то есть, вот, неразви́тие вот э́тих вот жел… желчеотделя́емых вот э́тих всех пото́ков, и мы лежа́ли с ним в больни́це: он весь жёлтый был. Ну, вот, ба́бки говоря́т же ста́рые – нне зря же всё э́то.