[В Новолоктях есть кто-то, кто лечит?] А у нас есть во́зле «Юрико́на» [название магазина]… во́зле шко́льного маɣази́на же́нщина, ле́чит она́. [А как она лечит?] А ле́чыт она́... наɣово́р на во́ду. На во́ду наɣова́ривает. [То есть даёт выпить воду?] Не зна́ю, и́ли умыва́ться, и́ли вы́пить. Мне не приходи́лось у ней быть, но она́ помога́ет: носи́ли вот дети́шек от испу́га. [А что такое испуг у детей?] Ну, вот ма́ленькие есть, что ли де́ти. Звук како́й-нибудь созда́стся – он робе́ет, и он тогда́ пры́гает от, но́ччю соско́чит и, зна́чыть… Ну, вот. Муж, наприме́р, до́ма пья́ный буя́нит, а ребёнок смо́трит, испуга́ется и то́же не спит, пла́чэт и пла́чэт. [Как лечат это?] Води́чкой. Води́чка. Води́чка, она́ впи́тывает в себя́ вот э́то вот, нагово́ры, но она́ опя́ть по-церко́вному идёт. И умыва́ется, перехо́дит… Же́ншшину во сговори́ть в два ра́за про́шше, чем мушши́ну, потому́ что в ей большинство́ воды́. Во. Вот почэму́ мы и сгова́риваем вас вы́йти за́муж. [Смеётся.] В же́нщине бо́льше воды́, она́ на согла́сие бо́льше иде́... быстре́е идёт, чем мушши́на. [Но тут раньше больше к бабкам ходили?] А щас нет таки́х ба́бок. Щас… Ну, вот есть, дак они́ при сове́тской вла́сти, они́ ничё не зна́ют… Вот э́той вот, кото́рая вот ле́чит во́зле шко́льного магази́на – шко́лу вы зна́ете? Напро́тив её. Напро́тив э́того магази́на живёт – как её зову́т? Фами́лия-то у ей была́ Ко́шина. О́льга, что ли? Не, то́чно, не бу́ду врать, понавру́ я вам. Вот к ней е́здют да́же с други́х посёлков, с ɣородо́в е́дут. Она́ от э́тих… Быва́ют изуро́чэнные лю́ди. [Изуроченные?] Изуро́чэнные. Есть тако́й глаз уро́чливый, осо́бенно чёрный. Быва́эт, он каку́ю-нибудь – во е́сли она́ приме́рно хорошо́ вы́глядит, идёт. Вот она́ подиви́тся, и всё. А э́ту начнёт позево́той брать: позеёт – и немогота́, и что ты. Ни то, ни сё. Так во э́тые, кото́рые вот нала́живают – э́то от… с у… урёкоў. Так те позею́т – рот аж кве́рху тя́нет у них! Вот та гъри́т: «Ты изуро́чэнная». А е́сли ты не изуро́чэнная, она́ заɣова́ривает да́же не изу… А е́сли изуро́чэнная, она́ позева́ет над водо́й прям. И чэ́рез неё э́то всё прохо́ит. И вот у нас одна́ стару́шка, А́нна Саве́льевна – э́то на моём ви́дении, как я говори́л. У мяня́ Ни́на похорони́ла свои́х роди́телей: чэ́рез ме́сяц оди́н и че́рез ме́сяц – друɣо́й. Ме́сяц… похорони́ли, и чэ́рез ме́сяц мать умерла́. И она́ э́тот стресс си́льно пережила́. И вот я смотрю́ на неё, а у ней да́же взгляд како́йто не тот. Гърю́: «Ни́на, пое́дем к ба́бе Ню́ре, она́, мо́же быть, поле́чит» – «Ну, что ты?» Нет, согласи́лася, пое́хали. Она́ ко рту то́лько во́ду поднесла́ – и не мо́жет сло́ва сказа́ть, как ей уже́ э́то… Унедри́лась у ней э́та вот вешть. «Так что ж ты, ми́лая, – ɣоори́т, – сра́зу не прие́хала? Тако́й стресс у тебя́, я не могу́ сло́ва сказа́ть». И она́ вот поɣовори́ла, легла́ и ляжи́т. «Я, – гъри́ть, – не моɣу́. Чэ́рез себя́ я э́то всё твоё вы́няла, чэ́рез свой орɣани́зьм». Полежа́ла-полежа́ла, её води́чкой [нрзб. 01:32:58,490] умы́ла её. «Ещё, – гъри́т, – прие́дь». Три ра́за е́здили, вози́л её. И Бог помо́х. А то совсе́м у неё взɣляд тако́й, что как бу́дто бы вот не в своём она́ ра́зуме. Я гъворю́: «Дава́й, Ни́на, пое́дем». Тако́й стресс – э́то не так, шу́тки. [Эта баба Нюра здесь жила?] Она́ и щас жива́я, девяно́сто шесть лет ей. Ко́шина А́нна Саве́льевна, стару́шка, помоɣа́ет всем она́, но щас уже́ не мо́жет, девяно́сто шесть лет ей. [А вообще такими бабками люди как становятся?] Стано́вятся… По-мо́ему, че́рез… че́рез поколе́ние у поколе́ние. Есть таки́е… лю́ди бы́ли разу́мные, понима́ете? Она́ на чэлове́ка посмо́трит – она́ характерызу́еть еɣо́. Понима́ешь? У нас, мо́же быть, тако́й эне́рɣии нет, как у таки́х лю́дях. Вот она́, быва́ло, с худы́ е́жли идёт челове́к к ней, она́ уже́ ви́дит. «Ты с худы́м ко мне, – гърит, – не ходи́, иди́ с добро́м!» У чэлове́ка эне́рɣия – она́ создаётся, что… челове́ка она́ характеризу́еть, како́й он есть.