[КИЛ рассказывает, что дети прятались в отцовском тулупе зимой. Соб.: Тут не было такого, чтоб в шубу рядились попугать детей? На огород?] Вот… Ну, щас уже́ нихто́ никого́ не пуɣа́ет. А ра́ньше, ви́дишь, с едо́й бы́ло тру́дно, ка́ждый выра́шшивает – во́время то́лько её рвать. А хто так э́то: всё зелёное – нарву́т и… Дак вот в оɣурцы́ ложи́лись в э́ту, в бо́розду, шу́ба вы́вернута… Как… Я вам сейча́с скажу́ – вы засмеётесь! Называ́ли её ɣолопи́здица! [Смеётся.] «Вон, – гъри́т, – голопи́здица лежи́т!» Ну, вот Ни́ну [жена КИЛ] напуɣа́ли мою́, повреди́ли. Она́ то́ко зашла́ в оɣоро́д туда́, к ɣряде́ – она́ как вы́скочила, она́ как – всё, блядь! Пришла́ домо́й… Ещё паца́нкой была́ – э́то она́ мне расска́зывала. «Ба́бушки лечи́ли, – гъри́т, – меня́ от испу́ɣа. ɣолопи́здица! [Соб.: Сама голопиздица – это…] Наря́дница э́та вот. А о наря́днице не ɣоворя́т, что э́то челове́к, а ɣолопи́здица.