[Были какие-то способы, когда хоронят, чтобы не бояться?..] Поко́йника что́бы не боя́ться? [Соб.: Да, покойника.] Ну мы вот, наприме́р, как хорони́ли, э́то… вот у кого́ ру́сская пе́чка… Ру́сскую пе́чку, зна́ете что тако́е ру́сская пе́чка? Вот э́той засло́нкой прикрыва́ется. И вот когда́ с кла́дбища приезжа́ли, э́ту засло́нку открыва́ли и говори́ли… и говори́ли, что: «Ты загляни́ туда́». Я не зна́ла. Я туда́ гляжу́, гу [говорю]: «Да ничё там не́ту». – «А ну всё, ничё не́ту, и иди́». И вот так вот что, э́то са́мое. Ўот. А тут мы в э́ту… в э́ту… в плиту́, плиту́ открыва́ли, ну, две́рцу у плиты́ открыва́ли, и то́же так же гляде́ли. Э́то… э́то я уже́ зна́ла. А то ещё когда́ поко́йника выноси́ли из до́ма, поко́йника выноси́ли, что вот он стоя́л на табуре́тках и́ли, там, на скаме́йках на каки́х – родны́е сади́лись на э́ту на скаме́ечку. На скаме́ечку сади́лись и сиде́ли. [Когда покойника вынесли уже?] Да, когда́ вы́несли, вот сади́лись и сиде́ли. А ещё э́то, ба́бка мне одна́ сы́пала за ши́ворот г… э́то, гли́ны. А з… для чего́ она́ мне засы́пала, я до сих пор так и не зна́ю. Вот, ну, гли́на, и́ли песо́к, и́ли вот э́то вот. Ну, песо́к не речно́й, что та́мока не озёрный, а вот тако́й вот, как гли́на – тако́й вот. [А это когда она насыпала?] А я не поняла́. Вот то́же мы хорони́ли кого́-то, что… то́ ли Пе́тину [мужа КМВ] сестру́, когда́ она́ вперёд умерла́, то ли чё… А, и ещё вот ещё чё. Когда́, зна́чит, э́то, Пе́тина сестра́ умерла́, мы её хорони́ли. И она́, э́та ба́бка, сейча́с ца́рствие ей небе́сное, то́же она́ уже́ у́мершая, ба́бушка та. Она́ пришла́ к нам, а Лю́ба [сестра мужа КМВ] лежи́т, ну, что мы э́то, сиди́м там во́зле гро́ба, она́ приш… подошла́, её пощу́пала, гът: «[Вздыхает.] Ой, каки́е у ней ру́ки мя́гкие, ниско́лько не засты́вшие. У ва́шей родни́ ещё бу́дет поко́йник один. Вот помяни́те моё сло́во». Э́то вот ба́бушка нам так сказа́ла. Да. И мы зна́чит, э́то… И вот пото́м ско́лько прошло́? Она́, Лю́ба, умерла́ в декабре́, а Пе́тя вот в ма́е у́мер. Вот. Снача́ла сестра́, пото́м вот брат у́мер. Вот то́же так вот бы́ло. [Пётр – э́то муж ваш?] Пётр – да, Пётр – э́то мой муж. А Лю́ба – это сестра́ была́. А она́ говори́т, что э́то… что, грит, те́ло не засты́ло. Обы́чно, гът, когда́ холо́дное те́ло, что эт са́мое… что норма́льно всё. А э́та грит… А меня́ так ободра́ло, я гу [говорю]: «ɣо́споди, ещё что не хвата́ло нам?» И вот пра́вда вот пото́м, вот Любо́вь в декабре́ умерла́, а Пе́тя вот в ма́е. Лю́ба-то она́ хоть приба́ливала там, а тот с рабо́ты е́хал на тра́кторе, на «Белару́се» е́хал, к… там вон то́же вот недалеко́ лю́ди живу́т, подъе́хал и у них во́зле кали́тки у́мер на тра́кторе. А я пошла́ его́ иска́ть. А он на запра́вке рабо́тал, трактора́, комба́йны заправля́л. Я его́ пошла́ иска́ть. У́тром вста́ла, коро́ву подои́ла, телёнка напои́ла, в пять часо́в я пошла́ его́ иска́ть. Я грю: «Сердобо́льный мужи́к, за кого́-то рабо́тает. Кто-то, – грю, – загуля́л, он рабо́тает». Пошла́, до МТМ [машинно-тракторной мастерской] дошла́, верну́лася, говорю́: «Нет, не пойду́ до МТМ, пойду́ сюда́». Пошла́, у него́ тра́ктор там стои́т, а он его́ в э́то у́тро как бы намы́л до чего́, вообще́ тако́й чи́стенький, не пы́льный, всё. Я подхожу́, грю: «О, бу́дто бы Пе́тин тра́ктор стои́т». К каби́не подхожу́ – а он сиди́т. А он как вот так вот навали́лся, хоте́л две́рцу пра́вой руко́й откры́ть, и так у́мер. Э́то муж мой. [А почему?] Ну, с… сказа́ли, что недоста́точность се́рдца и́ли чё, там чё-то тако́е. Как обы́чно. И я его́ там нашла́. Дак вот представля́ете, что там бы́ло со мной? Вот я зато́ там и боя́лась от так вот его́ в огоро́де, вот так [ранее КМВ рассказывала, что покойный муж являлся ей в огороде, См. XIII-9 а, доп.]. [А снился вам когда-нибудь после?..] Он? [Соб.: Да.] Ой, ско́лько раз сни́лся. И на тра́кторе меня́ куда́-то вёз. Оди́н раз бу́дто бы е́дем мы, е́дем с ним, ну, э́то, на тра́кторе, а он э́тот «Белару́с» но́вый получи́л, то ещё го́да ему́ не́ было. Всё до́ма в огра́де тут вот ста́вил. Е́дем бу́дто бы с ним, доезжа́ем до [ка]кой-то… я не поняла́ – вода́-не вода́, о́зеро-не о́зеро, ну, кака́-то лу́жа бу́дто бы. И мы вот так туда́ от съе́хали в э́ту вот, в кана́ву во съе́хали, и так, что как поднима́ться. А я грю: «Ой, – грю, – как хо́лодно-то, кака́я вода́ холо́дная, так а, – я говорю́, – она́ у тя в тра́ктор не проса́чивается. Почему́ так хо́лодно-то?» И бу́дто бы в э́то, как вы́ехали мы с э́той, с воды́ с э́той, и вы… Я грю: «Остана́вливайся, – грю, – я, – грю, – я да́льше с тобо́й не пое́ду. Я пойду́ домо́й». [Усмехается.] Ско́лько раз сни́лся. Вот э́то сни́лося. А пото́м он не о́чень… Прошлы́й год, наве́рно, сни́лся. Что бу́дто бы он там у меня́ жени́лся. Что бу́дто бы он там у меня́ жени́лся. Снача́ла жени́лся он, меня́ бро́сил и алиме́рны мне плати́ть не хоте́л. И кварти́ру, хотя́ вон мы там жи́ли в кварти́ре, он хоте́л э́ту кварти́ру прода́ть. Вот зна́ете, вот как наяву́ всё так вот сни́тся, что пря́мо интере́сно да́же быва́ет. А пото́м уже́ сни́тся, что бу́дто ребёнок у него́ роди́лся. Я грю: «Вот, ви́дишь, – говорю́, – как? Жи́ть, – грю, – не хоте́л тут…» Что э́то, так ника́к у́мер, что не заболе́л, ничё, вот, ну вот про́сто – раз! – моме́нтом, и всё, в оди́н миг. А говорю́: «А там дак, на́до же, жени́лся, прям, и си́лы хвата́ет, и всё на све́те». [Смеётся.] [Там?] Ну, в… ну, на кла́дбище там, что э́то са́мое. Ой, ɣо́спо… ско… ско́лько раз сни́лся. А вот по перво́сти-то как бы́ло тяжело́ мне, вот пло́хо бы́ло о́чень. Что э́то, тем бо́лее, что… Мо́жет быть, так, что узна́ла, что у́мер-у́мер, а как раз я сама́ на него́ наткну́лась, что его… Нет, что́бы бежа́ть домо́й, я побежа́ла тут к сосе́дке: «Дава́й, тётя Ва́ля, позво́ним, э́то, Гали́не Миха́йловне». Гали́не Миха́йловне позвони́ли, Гали́на Миха́йловна пришла́. Она́ грит, что он мёртвый, а я его́ трясу́, что он живо́й. А мне́ ка́жется, что он про́сто засну́л. Ну вот и всё. Ну, как раз, ну, коне́чно, мили́ция, там, всё на све́те, ну как обы́чно, что уезжа́ет, там, смо́трит. Вот так вот И уже́ восемна́дцать лет тепе́рь как он там жена́тый у меня́ живёт. [Смеётся.]