[Было такое, что кому-то нельзя было участвовать в похоронах?] Ну, мне ка́жется, у нас тако́го не́ было. Э́то вот у каза́х там пове́рье тако́е, что же́нщины не хо́дят на кла́дбище. Но мы как-то бы́ли оди́н раз, я по́мню, оди́н год е́здили. Потому́ что ру́сские. А у них там ау́л был, а в Жанажо́ле… Жанажо́л, а да́льше там э́то, кла́дбище у них э́то, каза́цкое, специа́льно, стро́го каза́ки там похоро́нены. [Это где-то здесь рядом?] За Локтя́ми там ещё. [Как называется?] Жанажо́л. Э́то каза́цкий ау́л там был. Ну, щас там то́лько оди́н дом стои́т, живу́т. Ну, пра́вда, там щас кафе́ сде́лано и гости́ница, там маши́ны остана́вливаются, ку́шают – всё на све́те там сде́лано. А так одни́ лю́ди там так и живу́т. Одни́ хозя́ева. [И вы ездили к ним на кладбище?] Да. Мы е́здили на кла́дбище. [Вам разрешили?] Нам мо́жно бы́ло, аɣа́, мы посмотре́ли. И они́, зна́ете, как характе́рно? Что… вот, мо́же быть, сейча́с они́ уже́ ста́ли гробы́ де́лать, а ра́ньше гро́ба не́ было. Вот заку́таны в мате́рию, и вот, как вам сказа́ть, моги́лка вы́копанная, аɣа́, что интере́сно, и как-то вот, вот как э́то, как сиде́ньице како́е-то, и вот так вот в накло́нь. И его́ не то что лёжа, а как-то бу́дто полуси́дя, полулёжа, как-то, что голова́ вы́ше, вот как-то вот так вот, э́то вот, челове́к. Э́то вот мы… мы ви́дели, е́здили. Про́сто нам интере́сно бы́ло о́чень да́же. [Он был во что-то завёрнут?] В… завёрнутый в мате́рию. Ну, оде́тый, там, коне́чно, и в мате́рию завёрнутый. Мо́жет быть, сейча́с уже́ гробы́ ста́ли. Э́то уже́ мно́го лет прошло́, дак не зна́ю я, как там сейча́с хоро́нят каза́хов.